Затворники

– Как ты думаешь, она заставит меня уволиться? – наконец-то набравшись смелости, спросила я.

Глаза Рейчел сузились.

– Почему ты должна уволиться?

– Потому что теперь, когда Патрика больше нет…

– Когда Патрика больше нет… – Слова замерли на ее губах, и я почувствовала, как измучена Рейчел, сколько усилий ей потребовалось, чтобы сказать это. Я хотела бы не помнить, каково это – но я помнила.

Она попыталась снова:

– Теперь, когда Патрика нет, нам нужно сделать еще больше. У тебя все будет в порядке, Энн. У нас обеих все будет в порядке. – Потом сделала паузу, сжала мою руку так крепко, что я почувствовала, как кончики ее ногтей впились в мою кожу, и сказала жестким шепотом: – И теперь… теперь некоторые вещи будут проще.

Мне хотелось, чтобы мы остались одни. Но вокруг нас у входа сгрудились сотрудники, синие маячки полицейских машин бросали на их лица равномерные отблески. Все это было внезапным, нежелательным вторжением – современный мир, нарушающий покой Клойстерса.

* * *

По дороге домой мы молчали, но коробка в моем рюкзаке казалась намного тяжелее, чем раньше. Мне отчаянно хотелось в душ – ведь я приехала прямо от Лео, и пот прошедшей ночи все еще держался на моем теле, соленый и шершавый. Я не помнила, видела ли Лео после того, как он увел меня из библиотеки. Несмотря на то, что он отвез меня домой, у меня не осталось никаких воспоминаний о прошедшей ночи, не считая куска торта и яркого света на кухне. А Лео – где он был? Я не видела, чтобы он приезжал в музей тем утром.

В квартире Рейчел я бросила сумку на стол и пошла в ванную комнату, чтобы принять душ и подумать. Мне нужна была горячая вода, чтобы смыть с себя следы утренних событий. Только когда я вышла, поняла, что эти события отпечатались глубже, на моих костях, а не на коже, и их не так легко стереть.

К тому времени, как я вернулась в гостиную с мокрыми волосами, спадающими ниже плеч, Рейчел уже обнажила лицевую сторону каждой карты и положила ее на стол рядом с фальшивым двойником. Под всеми картами Старших Арканов скрывались иконографически замысловатые карты, представляющие как римских божеств, так и астрологические знаки и символы. Я уже видела, как в картах проявляется закономерность, густая паутина символизма, которая, похоже, связывала каждую карту с одноименным созвездием. Над Венерой, которая представляла карту «Влюбленные», в небе висел Телец. Карта «Верховный Жрец» изображала созвездие Стрельца, с Юпитером, планетой-управителем Стрельца, на переднем плане. Как только мне удавалось установить связь, появлялся еще один комплект. Я молча пересчитала их: всего получилось семьдесят семь карт. Колода была практически полной, за исключением одной карты: не хватало Дьявола. Я подумала, что на ней должен быть изображен Аид со знаком Скорпиона. В конце концов, Плутон – это римское название Аида, и он также управляет этим знаком.

Но как бы меня ни тянуло к картам, как бы ни хотелось взять их в руки, даже разложить в ряд, чтобы посмотреть, что они мне скажут, нужно было узнать, что произошло прошлой ночью и сегодняшним утром – со мной, с Рейчел, с Лео, с Патриком, со всеми нами. С миром Клойстерса.

– Ты можешь в это поверить? – спросила Рейчел, глядя на карты. – Ты видела это?

– Рейчел, что произошло прошлой ночью?

– Сначала посмотри на них.

Я подошла к краю стола, рассматривая изысканные завитки краски на картах и очертания пернатых фигур. В углах каждой карты я заметила характерный силуэт белого орла, увенчанного золотой короной. Печать д’Эсте. Тот самый орел, что был изображен на архивных документах, которые мы видели в музее Моргана и еще в бумагах Линграфа. И как бы мне ни хотелось поговорить о том, что произошло прошлой ночью, я не могла отвести взгляд от карт на столе. Я знала – ничто не может быть столь сильным, как любопытство. Я всегда считала его более сильным, чем похоть. В конце концов, разве не поэтому Адам надкусил яблоко? Потому что ему было любопытно? Потому что ему нужно было знать? Ради исследования. Я подняла карту «Мир», на которой были изображены разверстые небеса с Сатурном в центре; его рот был раскрыт, на ладони лежал младенец.

– Они невероятны.

– Можешь себе представить, что мы сможем с ними сделать?

Я сложила руки на груди и снова спросила:

– Что случилось прошлой ночью?

Рейчел все еще мечтательно смотрела на карты, и ей потребовалась минута, чтобы вернуться в наш мир.

– Не знаю, – ответила она. – Я очнулась здесь. Я мало что помню после второго расклада. Как будто в моей памяти осталось сплошное черное пятно. Почти ничего не помню с полуночи до шести утра.

Это был тот же самый пробел, который зиял в моей памяти.

– Но когда ты ушла?

– Когда я уходила, с Патриком все было в порядке. С тобой и Лео тоже.

– Мы с Лео в это время всё еще были там?

Рейчел покачала головой и отодвинула один из стульев.

– Кажется, да. Или нет… Честно говоря, я не знаю точно. Все, что я знаю, – это то, что, уходя, видела Патрика живым. И что проснулась здесь сегодня утром. И что тебя здесь не было.