Завещание

Это объясняло странные заявления Амонда во время нашего телефонного разговора. Он знал, что Генри приедет.

Он также знал, что я иду на поединки, и догадался, что причиной тому — интерес ко мне сражающихся мужчин.

Так что, я была более чем слегка раздражена тем, что он не предупредил меня о намерении Генри нанести неожиданный визит.

Однако я не могла думать об этом.

Я могла думать только об ограниченных возможностях того, что должно быть сказано мной и Генри лицом к лицу.

— Если тебе есть что сказать, Генри, пожалуйста, говори. Мне нужно закончить работу в саду, а потом добраться до школы и забрать Итана. После у меня планы с подругой, и я провожу вечер с Джейком и детьми. Так что у меня тоже не так много времени.

Маска соскользнула, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, прежде чем он коротко сказал:

— Проводишь вечер с Джейком и его детьми.

— Да, — подтвердила я.

— Как думаешь, возможно, владелец местного стрип-клуба знает, что твоя бабушка была миллионершей? — спросил он, и это было сказано не резко. А на грани ехидства.

Моя спина ощетинилась, и по коже побежали мурашки.

— Если ты намекаешь, что Джейк интересуется мной только из-за бабушкиных денег, то это и ошибочно, и оскорбительно. И твой злобный тон в отношении бизнеса Джейка неприятен. Он управляет очень респектабельным клубом. Так ты об этом пришел сюда поговорить со мной лицом к лицу?

Он проигнорировал мой вопрос и спросил:

— А есть респектабельные стриптиз-клубы?

— У Джейка есть, — ответила я. — Итак, если это то, что ты хочешь обсудить, тогда ты напрасно пришел в Лавандовый Дом. У меня нет желания говорить об этом.

— Я здесь не поэтому.

Я не произнесла ни слова, но выдержала его взгляд.

Его челюсть сжалась, прежде чем он расслабил ее, чтобы объявить:

— Я говорил с Дэниелом. Он позвонил в компанию в Лос-Анджелесе, которая упакует все твои вещи из домика у бассейна. Они будут отправлены тебе экспресс-почтой. Ты получишь их самое позднее к концу недели. Дэниел также согласился официально стать моим помощником. Я дам тебе выходное пособие за шесть месяцев. Оно будет переведено на твой счет в течение двух дней. Твои документы прибудут в Лавандовый Дом в течение этого срока. Тебе нужно будет подписать их и вернуть при первой же возможности.

Я почувствовала, как в моей голове нарастает немалое давление.

— Значит, ты увольняешь меня, потому что я встретила мужчину, — заявила я.

— Я разрываю наши профессиональные отношения, потому что они больше не конструктивны.

— И они стали не конструктивны, потому что ты влюблен в меня, у тебя не хватало смелости что-то с этим сделать, а теперь я нашла мужчину, который мне дорог, а у тебя истерика. И поскольку ты имеешь надо мной какую-то власть, то твоя истерика сводит на нет мою работу.

Выражение его лица не изменилось. Даже намека не было.

— Ты миллионерша, Джозефина, и выходное пособие вполне справедливо.

— Я считаю, что выходное пособие в размере месячного жалованья за каждый год, что я отработала на тебя, более справедливо, Генри, — ответила я, просто чтобы досадить, главным образом потому, что он досаждал мне.

— Тогда я попрошу Дэниела изменить сумму и формулировку в документах, — мгновенно ответил Генри.

Именно тогда я почувствовала укол в сердце. Попадание стрелы было таким мучительным, что удивительно, как я не отшатнулась.

Уязвленная гордость. Снова.

Но на этот раз ответная стрела была направлена на меня.

— И это все? — спросила я.

— Вот именно, — подтвердил он.

— Двадцать три года рядом с тобой, а ты даешь мне столько денег, сколько я прошу, и уходишь.

Он не медлил ни секунды с ответом.

— Да.

В третий раз за этот день слезы жгли мне глаза, но это были не те хорошие слезы, переполненные эмоциями от того, что я услышала прекрасную историю о прекрасной женщине или нежные слова от мужчины, к которому я начала испытывать очень глубокие чувства.

Это были плохие слезы, переполненные чувствами потери и предательства.

— Нет необходимости плакать, Джозефина, — пренебрежительно сказал Генри. — Мы были просто фотографом и ассистенткой.

— Помимо бабушки, в течение двадцати трех лет ты был единственным настоящим, что у меня было.

Маска снова соскользнула, но он быстро вернул ее на место.

Но он ничего не сказал.

— Я причинила тебе боль тем, что просто осознала возможность того, что могу найти счастье и потянуться к нему, а ты вот так наносишь ответный удар?

— Я не уверен, какое счастье ты можешь найти с владельцем маленького городского стрип-клуба в середине нигде в штате Мэн, но если это то, что ты хочешь, Джозефина, у тебя теперь есть чистое пространство.

Он предоставил мне чистое пространство.

Чистое пространство, без него.

— Мое первое в жизни воспоминание — как от удара отца мама стукается головой о кухонный пол.

Это прозвучало так же грубо и уродливо, каким и было. И когда эти слова ударили его, маска распалась, и Генри вздрогнул так сильно, что его голова дернулась назад вместе с ним.