Завещание дедушки

       – Ты… соображаешь, что говоришь? – не слишком тактично поинтересовался Алекс. И если на первую часть ее выводов ему полагалось просто обидеться, то понять вторую было выше его сил. – То есть я, по-твоему, набросился на первую встречную, едва представился повод? Ты жить-то как теперь со мной собираешься после таких заявлений?

       Деника отвела глаза без тени раскаяния, а заговорила вдруг с резанувшей болью в голосе:

       – У тебя было две недели, чтобы воспользоваться мной как первой встречной, – резонно заметила она, – я бы и пикнуть не смогла. Но тебе больше нравится роль благородного спасителя. Ты и сейчас решил меня спасти – не думай, что я не оценила твоих добрых намерений. Оценила. И мне жаль, что не смогла отплатить тебе тем же. И что меня оказалось… столь неприятно целовать…

       Алекс вытаращился на нее во все глаза, потеряв дар речи. Ох, Деника сведет его в могилу. Как можно каждое слово и каждый его поступок видеть будто с изнаночной стороны? Да если бы она только знала, какие ощущения вызвал этот ее «неприятный» поцелуй…

       – Мне показалось, что я преступил грань дозволенного, – старательно ровно ответил он. – Не хочу, чтобы ты пожалела о своем согласии выйти за меня замуж.

       Деника вздрогнула. Ничего хуже Алекс сказать просто не мог. Она отринула свою гордость, чтобы только узнать, что на самом деле он думал об их поцелуе, но Алекс…

       Он действительно всего лишь в очередной раз ее спасал. И овладевшая им в какую-то секунду страсть Денике просто показалась. Не было у Алекса к ней чувств, даже таких, замешанных на банальной физиологии. А она… она…

       Она готова была открыться ему, отдаться его губам, его объятиям, потому что поцелуй ошеломил, оглушил, словно выдернув Денику из плена собственной холодности и показав, какими бывают настоящие чувства. Когда все тело слабеет в мужских руках и в то же время будто обновляется, впуская новые ощущения, отзываясь на каждое движение и бесстыдно желая продолжения.

       Деника целовалась, конечно, с Адальбертом, и даже пыталась отыгрывать страсть, и пару раз брала инициативу на себя, потому что очень хотела узнать то, о чем пишут в книгах и чему посвящают стихи. Но всякий раз оставалось чувство разочарования: и сердце билось спокойно, и дыхание не прерывалось, да и удовольствие было довольно-таки сомнительным. Деника не могла понять: то ли она что-то делает не так, то ли книги и песни лгут, а на самом деле нет в поцелуях ничего божественного и даже приятного.

       Но сегодня откликнулись и душа, и тело. В секунду – окатив летним дождем, проникнув в грудь солнечным светом, объяснив Денике, как она была не права. Вовсе не ее природная холодность являлась помехой их с Адальбертом отношениях, а отсутствие любви и желания. Которых сегодня оказалось в избытке. Да только лишь с одной стороны.

       – Ты чудо как заботлив, – язвительно выговорила она, чтобы скрыть стиснувшую грудь боль. Алекс сжал зубы. В ее голосе чувствовалась издевка и в то же время совершенно непонятная, но настолько же явная тоска, и только она вынудила его собрать волю в кулак и не доводить дело до скандала спустя несколько минут после заключения брака. И именно она вырвала запретные слова:

       – От твоих губ любой нормальный мужик голову потеряет. Я… не подумал… Прости, больше не повторится!..

       Деника снова вздрогнула и подняла на него глаза в немом изумлении, но Алекс уже отвел взор и зашагал прочь от часовни. Неужели он решил, что оскорбил ее своим порывом? Еще до того решил, как она начала говорить про него всякие гадости?

       Впрочем, что еще он мог подумать после того, как она себя с ним вела все время их знакомства? И после того, как они заключили брачный договор и Алекс отказался от любых притязаний на нее?

       Будь проклят ее характер!

       Алекс ведь все-таки сорвался. Надо было просто сделать над собой усилие и не размыкать рук при первых трудностях. А может быть… Может быть, ему понравилось бы, и он бы захотел продолжения? А там – кто знает?

       А теперь – что же? Алекс сказал, что это никогда больше не повторится. И Деника лучше всех знала, что его слову можно верить.

       Возвращались домой молча. Перелет, правда, занимал всего полтора часа, но за это время ни Алекс, ни Деника так и не набрались смелости начать разговор. И только в такси, взявшем курс к особняку Лэкки, Деника тяжело вздохнула и исподлобья посмотрела на мужа.

       – Папа меня убьет, – сообщила она. Алекс почему-то не рассмеялся и не посоветовал забить на мнение старика.

       – Я бы на его месте сначала меня убил, – заметил он. – Разом избавился бы от массы проблем. Тем более что брачный контракт я уже подписал.

       Деника вскинулась было, намереваясь вступиться за отца, но неожиданно поняла, что Алекс говорит так из тщательно скрываемого страха. В отличие от Деники, он понятия не имел, как встретит его Говард Лэкки в качестве мужа своей единственной дочери. Что бы Деника не рассказывала о благородстве своего отца, а представить его реакцию на столь поспешную свадьбу и на новоявленного родственника без роду без племени было практически невозможно.