Завещание дедушки

       Деника снова с удивлением посмотрела на мужа: откуда он мог об этом знать? Она точно не говорила. Может быть, родители когда-то упомянули? Или Алекс как врач по ее нынешнему состоянию определил?

       Губы миссис Вестон превратились в узенькую полоску. Очевидно, она отнюдь не оценила порыва сына ни поддержать ее, ни оправдать жену. А уж Деника со своей аллергией с этой секунды явно стала ее врагом номер один.

       – Жена в постель после этого сабджи не пустит, – усмехнулся мистер Вестон, и Деника сжала зубы, чтобы не поучить тактичности этого нахального человека. Останавливало даже не столько то, что он отец Алекса, сколько его беспомощность. Быть может, именно она и сделала его таким язвительным и черствым? Деника не знала и не хотела знать, каково это – лишиться возможности ходить и быть навсегда привязанным к инвалидному креслу. Рассчитывать не на свои силы, а на сиделку, даже если этой сиделкой становился близкий человек. Постоянно просить о помощи, переступая через собственную гордость – а отец Алекса казался очень гордым человеком. Такое кому угодно могло испортить характер. И Дени, пожалуй, следовало быть чуть снисходительнее к слабостям других. Не все на свете такие идеальные, как ее отец… и ее муж. Так может, вместо того, чтобы снова дуться на Алекса за неумение читать ее мысли, Денике стоило поддержать его, показать его родителям, какой у них замечательный сын, и как она гордится им, и как понимает, что ей повезло? Тогда, быть может, и эти суровые люди оттают? И перестанут… изводить ее Алекса?

       – Я была бы… полной дурой, если бы отказала ему из-за какого-то сабджи, – уперев наигранно-смущенный взгляд в пол, проговорила она и почувствовала на себе взгляды сразу трех пар глаз. Но только один из них интересовал ее по-настоящему. Как же хотелось увидеть в этот момент лицо Алекса! Но она обещала быть идеальной женой и, согласно роли, должна была сначала дождаться следующего хода.

       Мистер Вестон хмыкнул.

       – Ладно, – пробормотал он, – предлагаю вам с дороги умыться, пока пицца разогревается, а уж потом за ужином мы послушаем ваш чудесный рассказ, Деника, о том, чем же это так зацепил мой непутевый сын дочь самого Говарда Лэкки.

       Алекс, не удержавшись, закашлялся. Деника приняла вид влюбленной кошки.

       – Боюсь, одного ужина для перечисления всех его достоинств мне не хватит, – сообщила она и краем глаза заметила быструю горделивую улыбку на губах миссис Вестон. Но она тут же ее спрятала, а мистер Вестон покачал головой.

       – Посмотрим, – почему-то сказал он и направился на кухню. Алекс между тем сильно сжал Денин локоть и потащил ее в ванну. Деника позволила ему такое обращение, занятая борьбой с пробирающим смехом. Нет, надо было видеть лица четы Вестонов, когда они услышали от нее комплименты в адрес мужа. Словно рассчитывали узнать о нем какие-то гадости и были уверены, что Деника этими гадостями с удовольствием поделится. А уж они потом найдут способ укорить сына неправильными поступками. Нет уж! Пусть знают, что у Алекса нет недостатков! Что он идеальный муж! И что Деника… любит его до умопомрачения…

       – Что ты творишь?! – словно в первый раз после слов отца выдохнул Алекс, едва прикрыв за собой дверь ванной комнаты. На скулах у него алела краска, и Денике безумно захотелось узнать, от гнева или от смущения. Так захотелось, что она напрямик его об этом спросила. И вспыхнувшие следом уши мужа стали лучшим объяснением.

       – Этот запах… как-то странно на меня действует, – неожиданно для самой себя призналась Деника. – Хочется… похулиганить. Извини.

       – Да я не за себя беспокоюсь, – буркнул Алекс, – мне-то что? Но ты же потом… – он вдруг шагнул вперед, взял ее за плечи и как-то очень преданно заглянул в глаза. – Ты меня просто возненавидишь! И как… мне тогда с этим жить?

       Деника сама не поняла, как подняла руку и коснулась его щеки. От взгляда Алекса внутри просыпался даже не бесенок, а самая настоящая чертовка: зеленые, горящие, чего-то ждущие глаза. Господи, да скажи же прямо! Сколько можно ходить вокруг да около?

       – Вряд ли у нас есть время для выяснения отношений, – поражаясь самой себе, промурлыкала она. Поймет? Не поймет? Прямее сказать она не сможет: проклятая гордость не позволит. Пусть даже эти долбанные специи почти лишили сил. Или это… не специи? А тот поцелуй за ухом… и прерывистое дыхание Алекса… и его слова про обещание…

       Алекс сжал объятия. Грудь у него вздымалась высоко и неровно. Вдвоем в таком тесном закрытом помещении…

       – Можешь начинать прямо сейчас, – охрипшим голосом пробормотал он и накрыл ее губы своими…

       Глава тринадцатая: Утро следующего дня