Завидная невеста

Держа ее в объятиях, Рен снимал с нее одежду, не переставая покрывать поцелуями шею и мочку уха, и пытался убедить в собственной правоте.

– Я не он, Эмма. Я не Томпсон Хант, не Артур Гридли и не другой мужчина из тех, кто несправедливо с тобой обошелся. Даю слово, что не сделаю ничего подобного. Я буду холить и лелеять тебя начиная с сегодняшней ночи, если дашь мне шанс.

Рен стянул с Эммы платье, сорочку и панталоны и теперь пожирал ее тело жарким, страстным взглядом. Он и раньше видел ее обнаженной, причем при лучшем освещении, но сегодня все было иначе, потому что он сам ее раздевал. И она покорилась, почувствовала, что принадлежит ему. Эмма гадала, будет ли он смотреть на нее так же, когда разразится скандал? Если бы только она могла принадлежать ему, ничего при этом не разрушая!

– Ложись в постель! – хрипло приказал Рен.

В его голосе звучал намек на греховность, и Эмма в предвкушении повиновалась. Рен обхватил ее ноги под коленями, подтянул ее на край кровати, опустился на колени и уперся ладонями в ее раздвинутые бедра.

– Найдя что-то достойное заботы, нужно сразу приниматься за дело.

Рен посмотрел Эмме в глаза, не скрывая своих намерений. «Боже всемогущий, неужели он хочет…» – от этой мысли у нее пересохло во рту. Никогда еще ее не ласкали так интимно и эротично. Его теплое дыхание коснулось влажных завитков ее волос. Голова Эммы покоилась на кровати, а лоно полностью открыто взгляду Рена. К чему противиться? Она жаждет и его, и того, что он собирается с ней сделать, предвкушая невероятные ощущения.

Когда Рен стал ласкать языком бугорок ее наслаждения, Эмма вскрикнула. С каждым новым прикосновением крики ее становились все громче, напряжение нарастало, и надежда тоже. Рен готов остаться с ней, но достаточно ли она храбрая, чтобы позволить ему это? Готова ли она еще раз поверить в сказку? Крики перешли в стоны, она едва сдерживалась, когда услышала голос Рена, повторяющий:

– Эмма, перестань сдерживаться!

Она не стала сдерживаться. И небывалой силы наслаждение накрыло ее мощной волной.

Утро настало слишком скоро, но окончательно встать с постели Эмма смогла только ближе к полудню. Она проспала бы еще дольше, но ее тело бессознательно отметило отсутствие Рена рядом. Как же быстро она к нему привыкла! Приподнявшись на локте, она обвела комнату глазами и нашла его на балконе, выходящем на тихий внутренний дворик.

Рен казался глубоко погруженным в свои мысли. Снизу доносилось журчание воды в фонтане. При виде Рена, безмятежно опершегося о перила ограждения, Эмма как будто оказалась вне времени, в их личном раю на двоих. Она лежала, не двигаясь, даже глаза закрыла в попытке запечатлеть мгновение. Что бы ни случилось, навсегда запомнит Рена таким, как сейчас.

– Доброе утро! – сказала она. – О чем задумался?

Он отвернулся от ограждения. В руке у него был лист бумаги.

– Я выходил заказать завтрак. Есть кофе и булочки. – Он жестом указал на маленький накрытый столик. – А еще забрал почту. Почтовое судно прибыло вчера как раз к празднику.

– Ты получил письмо из дома? – поинтересовалась Эмма, стараясь, чтобы голос звучал как обычно.

– От сестры. Она написала о Бенедикте Де Бриде и своей поспешной помолвке. – В уголках рта Рена появилась улыбка. – Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. Вы с Шерардом были правы. – Сложив письмо, он спрятал его в карман. – Она обрела счастье. Кто бы мог подумать, что они с Бенедиктом составят пару! Как оказалось, я ошибался.

– Уверена, что это нечасто случается, – подзадорила Эмма, обрадованная отсутствием плохих новостей, способных раньше срока отнять у нее Рена. Она хотела, чтобы они с Реном сами вместе приняли решение, а не обстоятельства навязали бы им, что делать. Этого в ее жизни и без того было предостаточно.

– Разумеется, нет, – улыбнулся Рен, подхватывая ее шутку. – После еды я хочу заехать в одно место, а потом тронемся в обратный путь.

Местом этим оказался собор Святого Михаила с высокой колокольней. Внешней красотой он не отличался, но это и неудивительно.

– Эти стены многое на своем веку повидали. – Вслед за Реном Эмма ступила под своды собора. – Ураган 1780 года, например. На восстановление тогда ушло девять лет, а потом случился еще один ураган…

– В 1831-м, – закончил за нее Рен. – Меня тут не было, а, кажется, будто на себе испытал это бедствие.

– Это главные островные вехи, – серьезно ответила Эмма. – Насколько я знаю историю, для Лондона таким знаковым событием является Великий пожар[4].

– Туше, – рассмеялся Рен, прижимая руку к сердцу. – Твоя стрела попала точно в цель, дорогая.

– Зачем ты захотел сюда прийти? Уж точно не для того, чтобы оценить нанесенный ураганом ущерб?

Эмма подвела его к подсвечнику, в котором горели лишь несколько свечей. На следующий день после праздника в храме было очень тихо.

– Я не хочу возвращаться.