Зависть богов (СИ)

— Сорок третья, год 2181-й, — ответил Мартин. — Они старше меня на три года. Срывы начались в то время, когда Гибульский прятал меня на станции. Он, вероятно, теоретически допускал полноценный синтез мозга и процессора, но при условии, что мозг органической заготовки не будет подавляться. Срывов «шестерок» он не предвидел, так как их мозг обрабатывался по стандартному, уже опробованному методу. Вырастив меня, он подтвердил свою теорию синтеза. Но и подавленный мозг оказался способен к развитию. Тот рыжий киборг… — Мартин повел плечом, — почти ничем от меня не отличался. Только эмоционально был несколько заторможен. Им приходилось скрываться, держать эмоции под контролем. Мне же, напротив, пришлось этому учиться. Я бы среди людей не выжил. А вот у них был опыт. Их личность формировалась в кризисных условиях, в ситуациях экстремальных. Возможно, кто-то скрывается до сих пор под личиной правильного киборга, кто-то выдает себя за человека, например, среди ксеносов, а кто-то предпочел малонаселенные или вовсе необитаемые планеты. Боевые киборги могут за себя постоять.

— А такую вероятность, как обрести дом и семью, ты исключаешь?

Мартин бросил в сторону Корделии настороженный взгляд. Она улыбнулась.

— Думаешь, желающих кроме меня не найдется?

Он продолжал на нее смотреть. Она тоже не отводила взгляда. Хотя играть с киборгом в «гляделки» дело неблагодарное.

— Поищем? — спросила Корделия. — Я уже написала Ордынцеву, чтобы он собрал сведения по сорок третьей партии. В армейских базах данных информация должна сохраниться.

Корделия отправила еще одно сообщение капитану МакМанусу. Мартин продолжал изучать звездное небо в иллюминаторе. Иллюзия была очень правдоподобной, завораживающей и влекущей.

— Купить тебе телескоп?

Мартин обернулся.

— А можно?

Откуда-то снова шагнул заспанный мальчик в пижамке.

— Конечно. Как вернемся, так и куплю. На крыше поставим.

Пару часов спустя Мартин объявил, что готов продолжать социализацию и звуковые фильтры ему на этот раз не понадобятся.

— Храбрый бегемотик согласен на очередную «прививку»! — засмеялась Корделия.

Она чувствовала себя измотанной после всех событий этого дня и предпочла бы остаться на диване в тихой, мягко освещенной каюте, но порыв Мартина, эта его победа над призраками прошлого была слишком ценной, чтобы ради нее не пойти на некоторые жертвы. Поваляться на диване она еще успеет. И как показало очень скоро наступившее будущее, жертва была не напрасной.

Они спустились на вторую палубу, где публика была попроще и где вероятность встретить знакомых с Геральдики или Новой Москвы скатывалась до безобидных процентов, вошли в один из многочисленных баров, чтобы выпить по коктейлю и понаблюдать за людьми в их естественной среде обитания. Корделия заказала для Мартина увесистый ломоть яблочного штруделя, залитого взбитыми сливками, а себе — бокал мартини. Столик выбрали в полутемном углу.

— Ну вот, смотри, — сказала Корделия, — это и есть люди.

Центром одной из самых многочисленных и шумных компаний у барной стойки были два молодых человека в форменных комбезах с золотым логотипом «Queen Mary». По-видимому, кто-то из экипажа, сменившиеся с дежурства. Один, темноволосый, скуластый, лет двадцати пяти, второй — белобрысый, со вздернутым носом, по-мальчишески лопоухий, но крайне самоуверенный, невзирая на крайнюю молодость. Этого белобрысого обступили веселые раскрасневшиеся девицы, в предвкушении отпуска на Шии-Раа одетые весьма ярко и необременительно.

— Алексей, а это правда, что вы сражались с пиратами? — придвинулась одна из зрительниц. — Расскажите!

— Да! Да! Расскажите!

Тот, чрезвычайно польщенный, ответил с деланой небрежностью бывалого космолетчика:

— Да что там рассказывать? Рассказывал уже. Так, небольшое приключение.

— Вам было страшно? — спросила другая девица.

— Истинная смелость предполагает преодоление страха, а не его отсутствие, — пафосно изрек белобрысый. — Конечно, как существу, одаренному разумом, мне было страшно. Я же не киборг какой-нибудь, у которого одни программы и который не осознает опасности и потому кажется бесстрашным. Я — человек.

«А человек — это звучит гордо», мысленно прокомментировала Корделия, забавляясь этой бравадой.

— Человек прежде всего трезво оценивает риск, просчитывает варианты, порой самые невероятные и рискованные, а не выбирает усредненный вариант, приемлемый для искина. Я взвесил и оценил все возможные последствия. Я знал, что меня ждет! Знал… Догадался, что этот… как его… Павел, он так представился, связан с пиратами. С работорговцами! Простейшая схема, рассчитанная на новичков. Он сказал, что занимается мелкой торговлей. Но в секторе, где мы оказались, нет обитаемых планет. Ни одной станции гашения! И тогда я принял решение. Я полечу с ним и найду пиратскую базу. Конечно, я рисковал! Конечно, я мог погибнуть! Но кто, если не я?

— Но там же был экипаж! Тот, с которым вы летели. Как они отреагировали на появлением этого… Павла? — задал вопрос кто-то из слушателей мужского пола.

Белобрысый презрительно шмыгнул своим вздернутым носом.