Зависть богов (СИ)

Мартин отреагировал. Взглянул на хозяйку с тоской, как бы говоря: «Я стараюсь, я очень стараюсь».

Корделия хорошо понимала, что с ним происходит. Механизм был ей знаком. Она даже когда-то придумала название этому явлению — синдром личинки. Личинку насекомого, бескрылую, беспомощную, неповоротливую, без хитинового панциря, почти без кожи, с выворотом лопаты извлекают на свет. Личинка прежде сидела глубоко в земле, во влажной, прохладной норке, не подозревая о внешнем пугающем мире. Чтобы выйти в этот огромный освещенный мир, полный резких звуков, обжигающих лучей и острых песчинок, этой личинке следовало нарастить кожу или хотя бы веки на огромные фасеточные глаза. Личинке еще только предстояло защитить свое мягкое брюшко и нервные спинные узелки твердым панцирем. Но ей не позволили этого сделать, вытащили под каблуки и лопаты.

Корделия сама была когда-то такой личинкой. Она сама добровольно ушла «под землю», в психологическую гробницу, соорудив ее внутри себя самой, чтобы пребывать в невесомости. Когда ее все-таки извлекли оттуда и заставили жить, она чувствовала себя лишенной кожи, ступившей под солнце с обнаженными нервами. Мир причинял боль одним движением воздуха. Ей тогда пришлось прибегнуть к эмоциональной анестезии, взять на вооружение глухоту и слепоту. А нервные окончания подморозить и удалить. Только так ей удалось выжить. Иначе она бы сошла с ума под натиском ощущений, запросов и угроз внешнего мира. В чем-то ее давняя попытка сохранить жизнеспособность напоминает это бегство Мартина за процессор. Он тоже еще не отрастил ни крылышек, ни хитинового панциря. Но у него есть кибернетический двойник, раковина, которую он, как придонный моллюск, всюду таскает за собой. Средство верное, но лишает подвижности. Корделия вспомнила свой прием с глухотой.

— Давай сделаем так. Ты же можешь настроить свои слуховые фильтры так, чтобы слышать только мой голос?

Он кивнул.

— Сделай.

Глаза Мартина потухли, но сразу ожили.

— Лучше?

Он несколько секунд как будто прислушивался к себе. Потом кивнул.

— Ты сохранял себе голографии? Может быть, у «Жанет» скачал какие-нибудь видеоролики?

Он снова кивнул. Корделии показалось, что в глазах мелькнуло смущение, а на щеках — румянец. И что же он там себе наголографировал? Она это выяснит. Потом…

— Очень хорошо. Ты же можешь их смотреть, пока мы идем по терминалу к лайнеру?

— Могу.

— Вот и смотри. А я буду бегемотика за руку держать.

Перед «бегемотиком» киборг окончательно капитулировал. Пятилетний мальчик смотрел расширенными от любопытства глазами.

— А почему бегемотик?

Видимо, процессор успел произвести сравнительный анализ, поискать логические и ассоциативные связи между моделью DEX-6 и бегемотом, млекопитающим из отряда парнокопытных, ведущим полуподводный образ жизни. Связей не нашел.

Корделия засмеялась.

— Был такой старый-старый земной мультик про бегемота, который боялся прививок. У этого бегемота был друг, не то аист не то журавль. Так вот, бегемот его постоянно спрашивал: «А ты меня будешь за руку держать?» «Буду, буду», отвечал друг. Я тоже буду тебя за руку держать. У тебя есть пара минут, пока я заправляю флайер и программирую его на возвращение.

У стойки регистрации служащая космопорта, разумеется, узнала Корделию. Взглянула на Мартина, которого знаменитая пассажирка крепко держала за руку, и понимающе улыбнулась. Что тут такого? Элегантная состоятельная дама едет в путешествие с юным любовником. Может себе позволить. Мартин, державшийся вполне естественно и даже слегка развязно, играл свою роль, даже не догадываясь об этом. Он слышал только голос хозяйки и видел что-то очень приятное на внутреннем экране. Таможенный сканнер, возможно, определил его как киборга, но Корделию не побеспокоили вопросом. Пассажиры первого класса кого только не провозили в статусе спутников. Киборг — это еще не самое экстравагантное.

Красивая стюардесса, вся в белом, с логотипом компании на лацкане форменного кардигана, проводила Корделию до каюты и тоже понимающе улыбнулась.

— Ужин в восемь по корабельному времени или, если желаете, вам сервируют стол в каюте.

— Возможно. Но мы еще не решили, — ответила Корделия.

Втолкнула Мартина в каюту и захлопнула дверь перед носом вежливой сопровождающей.

— Все, отключай звукоизоляцию.

Мартин вздрогнул, будто разбуженный, и огляделся. Каюта состояла из двух просторных помещений. Первое — подобие гостиной, с мягкими пуфами, диванами, напольными светильниками и головизором, и второе — спальня с низкой широкой кроватью, принимающей форму тела. Интерьер комнаты пассажир выбирал по собственному вкусу. Стены, ковры, портьеры, абажуры меняли цвет и даже фактуру согласно указанной в меню гамме. Наличествовал даже иллюминатор, огромный, во всю стену, но явно фальшивый, лишь создающий качественную иллюзию звездного неба. На самом деле космос черный и скучный.

Пока Мартин стоял у фальшивого иллюминатора, Корделия извлекла из дорожной сумки планшет и набросала сообщение Ордынцеву.

— Скажи мне, пожалуйста, еще раз номер этой партии, — попросила она, — и год выпуска.