Зависть: теория социального поведения

Можно сформулировать этот вопрос по-другому: мог ли существовать какой-либо иной мотив для того, чтобы настаивать на равенстве? С учетом того, что ранее было доказано в нашей книге, это не представляется вероятным. Ведь единственное препятствие на пути к идеальной, гармоничной, альтруистической общине – это тот конкретный комплекс эмоций и влечений, ядром которого является зависть. Теперь следует задать вопрос о том, удалось ли кибуцам за полвека существования движения создать свободную от зависти атмосферу и воспитать новое, не испорченное никаким индивидуалистическим влиянием и опытом поколение, которое научилось жить без зависти, без рессентимента и, прежде всего, без страха стать объектом зависти.

Любое научное исследование кибуца, даже если его авторы не скептики и не оппоненты этого эксперимента, а его страстные сторонники, на этот вопрос дает однозначный ответ. Проблема зависти не была ни решена, ни устранена. Даже при такой форме общины, где неравенство было уничтожено более радикально, чем в монастыре, в котором неизбежно сохраняются власть и ранг, и где тщательному сглаживанию даже мелких различий уделяется большое внимание, у людей сохраняется масса поводов, чтобы завидовать другому из-за его успеха, его хобби, его умений или из-за какого-нибудь мелкого предмета, которым он владеет.

Однако гораздо важнее то, что из-за воображаемого или реального неравенства, за которое люди, по их мнению, несут ответственность, происходит усиление избегающего зависти поведения и социального чувства вины. Это также объясняет описанное Спиро, крупнейшим специалистом по кибуцной культуре среди американских антропологов, поведение детей из кибуца: они робки, погружены в себя и постоянно страдают от тревожного состояния.

Дети кибуца

Если вспомнить о роли, которую братская ревность играет в порождении и формировании зависти, кажется тем более показательным, что Спиро обнаружил у родителей в описанном им кибуце очень слабое понимание этой ситуации. Новорожденному оказывается неограниченное предпочтение, его ласкают и балуют, а на следующего по старшинству ребенка резко перестают обращать внимание. Спиро описывает несколько случаев, когда он, наблюдая родителей с детьми, был поражен ожесточением и растущей ревностью старшего ребенка, в то время как родители не обращали на это никакого внимания[455].

Невозможно в точности определить действительно ли культура, подобная кибуцной, поощряет такое родительское поведение, которое вызывает у детей братскую ревность. Во всяком случае, возможно, что институт, предусматривающий, что даже самых маленьких детей воспитывают чужие люди вдали от кровных родителей, в приютах, как в сиротских домах, несет ответственность за необычно острое чувство вины родителей, которые во время посещений склонны осыпать ласками исключительно младшего ребенка, ведь они особенно остро чувствуют свою вину по отношению к самому маленькому. Ирония состоит в том, что, вполне вероятно, именно в результате влияния специфических особенностей, свойственных кибуцам, на эмоциональное развитие и характер детей они становятся особенно склонны к зависти и, следовательно, меньше подходят для той формы сообщества, в рамках которой они должны жить.

Антиинтеллектуализм и связанная с ним враждебность к тем, кто занимается искусством, по определению представляют собой результат зависти. Любой, кто в качестве индивида концентрируется на интеллектуальной деятельности, а также любой, кто имеет умственные способности и талант к ней, и на самом деле любой, кто кажется способным к более глубокому мышлению, будет выделяться в большинстве групп. Такая деятельность не может стать коллективной или общественной. Она относится к сфере действий индивида, который должен заниматься ею в соответствии со своими собственными суждениями и вкусом, либо в зависимости от настроения, либо как повезет. Следовательно, в общине, где главной признанной ценностью является общий труд, и в первую очередь физический, индивид, посвятивший себя интеллектуальному труду, всегда будет оскорблять чувства других.