Заводная девушка

Зато из окошка открывался вид на сказочную страну. Громадный парк, несколько озер, а за ними – серебристые воды Большого канала. Первую ночь в Версале Мадлен спала плохо. Отчасти из-за служанки, кричавшей во сне, но главной причиной оставались мысли о механической кукле. Мадлен продолжала думать о фарфоровом лице, так похожем на лицо Вероники, о движениях рук, неотличимых от настоящих, о глазах, пристально смотрящих на нее и в то же время ничего не видящих. Лежа в темноте, Мадлен пыталась понять, когда Рейнхарт начал создавать куклу и когда превратил ее в подобие единственной дочери. Сделал он это после смерти Вероники или с самого начала собирался создавать куклу по ее образу и подобию? Если верна вторая догадка, получается, Рейнхарт держал свое намерение в тайне, ибо Мадлен видела ужас Лефевра, когда с куклы сняли покрывало. Друг часовщика едва ли не опрометью бросился прочь из гостиной. А вот король – тот даже не побледнел. Его величество был заворожен увиденным. Мадлен думала о несчастном белом кролике Франце и другом кролике, которого Рейнхарт потрошил ранее. Ей вспомнился рассказ Жозефа про гусей, умерщвляемых хозяином один за другим, пока он не узнал все, что хотел узнать о строении их тела. Ее мысли перекинулись на Эмиля, одиноко лежащего в кровати. Мадлен отчаянно захотелось оказаться рядом с племянником. Потом она заснула. Ей снилась Вероника, бегающая по полуночным улицам, и Сюзетта с фарфоровым лицом.

Проснулась она от скрипучих криков водоплавающих птиц. Из открытого окна пахло сиренью, перебивавшей вонь мочи. Затем послышались звуки пробуждающегося дворца. Где-то вдали лязгали железные решетки. Скрипел гравий под каблуками солдатских сапог. Вскоре зазвонили колокольчики. Кто-то кричал, требуя слуг к себе. Но ни колокольчики, ни крики не касались Мадлен. Ее голодный желудок заурчал. Она встала и решила спуститься на кухню, чтобы раздобыть себе завтрак. Задача оказалась не из простых, ибо Версаль изобиловал узкими коридорами и проходами для слуг. Иные были ярко освещены, в других царила темень, как у дьявола в заднице. Местные слуги хорошо знали, куда им надо. Они несли бочки с водой, блюда с различной снедью. Мадлен толкали, на нее ругались, что она путается под ногами.

Наконец девушка разыскала кухню. Там пылал гигантский кухонный очаг и трудились десятки краснолицых поваров, помешивавших содержимое громадных медных кастрюль и покрикивавших на юрких помощников. Настоящее видение ада, да и жара здесь была как в пекле. Ее быстро выпроводили, указав, где надлежит есть слугам. Там за длинными столами сидело три десятка слуг и служанок. Они ели, болтали и переругивались. Мадлен присела на свободное место и принялась есть бриошь. В этот момент к ней подошла солидного вида женщина, одетая в дорогое синее шелковое платье с белым кружевным воротником. Явно не из простых слуг.

– Ты и есть служанка часовщика? – тихо спросила женщина.

– Да, мадам, – ответила Мадлен и встала.

Женщина покачала головой:

– Садись и спокойно ешь. Когда позавтракаешь, отправляйся к Водному партеру. В ту его часть, что ближе всего к дворцу. Там я буду тебя ждать.

Мадлен не представляла, где находится Водный партер. Она пыталась спросить дорогу. Кто-то пробегал мимо, спеша по делам, иные буркали что-то вроде «Пора бы самой знать» или пожимали плечами, целиком погруженные в свои заботы. Когда же она наконец отыскала это место, женщина в синем шелковом платье пошла с ней рядом.

– Я мадам дю Оссе, – представилась дама, беря Мадлен за руку. – Мне велели тебя привести. Сделаем вид, будто мы близкие подруги, решившие прогуляться по садам.

Мадам дю Оссе повела ее вокруг озера, одетого в гранит, мимо отдыхающих бронзовых нимф и каменных детей.

– Мадам, куда мы идем?

– В Лабиринт. Я веду тебя к своей хозяйке.

– В Лабиринт? – переспросила Мадлен.

Весь Версаль казался ей дьявольским лабиринтом; что коридоры, что здешние правила – сплошная загадка. В одни двери изволь стучаться, в другие нужно скрестись, как кошка. В одних комнатах можно сидеть, в других – только стоять, как бы у тебя ни ломило спину.

– Не волнуйся, идти нам недалеко.

Мадлен не оставалось иного, как пойти с этой дю Оссе. Сады поражали своими размерами и великолепием. Один незаметно переходил в другой. Они быстро прошли мимо громадного водопада, низвергавшегося по каменным ступеням. Мадлен думала, что от его шума у нее лопнут уши. Обогнули оранжерею. В воздухе снова запахло фруктами. Повсюду били фонтаны. Этой воды хватило бы, чтобы отмыть половину завшивленного Парижа. Такого изобилия воды она еще не видела. Сквозь шум струй слышались звуки струнного квартета, исполнявшего какую-то песню.