Завоевание счастья

Следом за беспокойством одной из наиболее важных, пожалуй, причин несчастья является зависть. Должен отметить, что она принадлежит к числу самых универсальных и глубоко укорененных человеческих страстей. Ее очень легко разглядеть в младенцах, которым еще не исполнилось и года, а потому каждому воспитателю надлежит обращаться с этими детьми наинежнейшим образом. Малейшее предпочтение, оказываемое одному ребенку в ущерб остальным, мгновенно улавливается, и другие начинают обижаться.

Всякий, у кого есть дети или кто опекает детей, должен соблюдать справедливость – абсолютную, жесткую и неизменную. Но дети всего лишь чуть более откровенны в проявлениях зависти и ревности (особой формы зависти), чем взрослые люди. Эта эмоция столь же широко распространена среди взрослых.

Возьмем, к примеру, служанок: помню, как одна из наших горничных, замужняя женщина, вдруг забеременела, и стали говорить, что ей не следует поднимать никаких тяжестей; сразу же выяснилось, что прочие служанки дружно отказываются поднимать тяжести или браться за тяжелую работу, и нам пришлось справляться самостоятельно.

Вдобавок зависть – основа демократии. Гераклит утверждал, что граждан Эфеса следует перевешать, потому что они заявляли: «Не должно быть первых среди нас»[44]. Демократическое движение в греческих городах-государствах было едва ли не целиком вдохновлено и обусловлено этой страстью. То же самое справедливо применительно к современной демократии. Да, существует идеалистическая теория, согласно которой демократия есть лучшая форма правления. Сам я считаю эту теорию верной. Однако нет и в помине какого-то департамента практической политики, призванного воплощать идеалистические теории и осуществлять значимые изменения в обществе; когда случаются большие перемены, теории, которые их оправдывают, всегда маскируют собой страсть. А той страстью, которая выступает движущей силой при реализации демократических теорий, остается, несомненно, зависть. Почитайте мемуары мадам Ролан, которую частенько называют благородной женщиной, искренне преданной служению людям[45]. Вы обнаружите, что в убежденную сторонницу демократии ее превратил жизненный опыт, а именно случай, когда ей довелось побывать в помещениях слуг во время пребывания в аристократическом шато.

В среде респектабельных женщин зависть как таковая играет чрезвычайно важную роль. Допустим, вы едете в метро и замечаете, что в вагон входит хорошо одетая женщина; проследите за взглядами других женщин в вагоне. Вы увидите, что все эти дамы – разве что не считая тех, кто одет еще лучше, – примутся злобно коситься на новенькую и всячески выказывать свое неодобрительное отношение. Любовь к скандалам представляет собой проявление этой общей недоброжелательности: любому обвинению против другой женщины верят моментально, даже при очевидно надуманных доказательствах. Строгая мораль служит той же цели: тем, кто имеет шанс согрешить против нее, завидуют, хотя считается добродетелью карать их за грехи. Эта особая форма добродетели, безусловно, вознаграждает сама себя.

Впрочем, точно такая же ситуация наблюдается и среди мужчин, за исключением того, что женщины воспринимают вообще всех других женщин как своих соперниц, а мужчины, как правило, испытывают схожие чувства по отношению к представителям своей профессии. Доводилось ли вам, читатель, проявлять вопиющую бестактность и хвалить одного художника в присутствии другого? Или расхваливать политика в беседе с другим политиком из той же партии? Или превозносить некоего египтолога в разговоре с другим египтологом? Если да, ставлю сто к одному, что ваше поведение вызывало взрыв негодования (и ревности). В переписке Лейбница и Гюйгенса оба автора в ряде писем сетуют по поводу слуха, будто Ньютон сошел с ума. «Разве не грустно, – пишут они друг другу, – что несравненный гений мистера Ньютона омрачился прискорбной утратой разума?» Два выдающихся человека в письме за письмом проливали крокодиловы слезы, за которыми пряталось явное облегчение. На самом же деле факт, о котором они лицемерно сожалели, не имел места: слух родился из нескольких примеров эксцентричного поведения со стороны Ньютона.