Завоеванная инопланетным воином

Зои не была уверена, должна ли быть впечатлена или обеспокоена, когда Рен не повернулся, чтобы посмотреть, что она делает. Он сидел, сгорбившись вперед, поставив локти на стол, и ел яичницу медленными, скованными движениями. Его вилка время от времени позвякивала или слегка царапала по тарелке, но в остальном он был тихим.

Зои взяла два маффина, зашипев от жара на ее ладони, и положила их на маленькую тарелку, смазав каждый кусочком сливочного масла. Она поставила кексы и свою тарелку с яичницей на стол и села напротив Рендаша.

— Сюрприз, — сказала она без особого энтузиазма, выдавив улыбку, когда пододвинула тарелку с выпечкой немного ближе к нему. Но улыбка быстро исчезла. — Я не хочу, чтобы мы ссорились.

Рен протянул вперед нижнюю руку и взял булочку, поднося ее ближе, чтобы рассмотреть. Он осторожно потыкал в нее пальцем.

— Я тоже не хочу ссориться, — тихо сказал он, встречаясь с ней взглядом. — Это то, что я делал всю свою жизнь, и я устал от этого. Даже если это не связано с кровопролитием.

Зои прикусила внутреннюю сторону нижней губы.

— Простишь меня?

— Да. До тех пор, пока ты меня прощаешь. Я не имел в виду то, что сказал.

— Я тоже не имела в виду то, что сказала.

— Я полагаю, мы пара дураков, ты и я. Но… — он вытянул руку и положил на ее ладонь. — Мне очень нравится твое общество, несмотря на неприятные обстоятельства, которые свели нас вместе.

Она уставилась на их руки и провела большим пальцем по его руке.

— Мне тоже.

Нижними руками он оторвал кусочек маффина и отправил в рот. Улыбка, слабая, но искренняя, скользнула по его губам, пока он жевал.

— Почему-то на вкус это даже лучше, чем пахнет.

Зои ухмыльнулась.

— Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

— И это действительно очень вкусно, — ответил он, широко улыбаясь.

Она приложила руку к груди.

— Оуу.

Несмотря на то, что она переигрывала, огонь внутри нее разгорелся с новой силой. Она пыталась установить дистанцию между ними, пыталась сказать себе, что здесь не к чему стремиться, что у них нет будущего. Что это закончится только ее разбитым сердцем.

Но она не могла держаться от него подальше.

Возможно… ей не нужно было этого делать.



День был хорошим, и они провели его так, как будто предыдущего вечера никогда не было. Они разговаривали на кухне, когда взошло солнце, что, благодаря продолжающейся буре, означало лишь переход от черноты к серости снаружи. Потом они посмотрели еще пару фильмов. Зои нашла в кладовке попкорн, и Рендаш с жадностью начал поглощать его, пока тот не застрял у него в зубах. Он так мрачно нахмурился, глядя на пакет, что она подумала, будто он собирается убить его.

Когда пошли финальные титры второго фильма, Зои встала. Рендаш двинулся, чтобы присоединиться к ней, но она остановила его, протянув руку.

— Оставайся здесь, Рен. Я сейчас вернусь.

Она поспешила наверх, в хозяйскую спальню. Опустившись на колени на пол рядом со своим чемоданом, она открыла его и порылась в одежде, пока не нашла маленький фотоальбом. Это было ее самое ценное имущество. Ее пальцы пробежались по потертой, знакомой обложке, и она на мгновение усомнилась. Она не показала Джошуа эти фотографии даже спустя почти год. Будет ли Рендашу не все равно? Ее отец ничего для него не значил, и его отношения с родителями не были особо близкими.

Но это будет означать, что память об отце, по крайней мере частично, связана с еще одним человеком в этой вселенной.

Зои вернулась в медиа-комнату, прижимая альбом к груди, и улыбнулась Рену.

— Что это, Зои? — спросил он.

Она села рядом с ним и опустила руки, держа альбом на ладонях. Глубоко вздохнув, она отбросила давнее беспокойство.

— Это, — сказала она, открывая обложку, — мой папа.

На первой фотографии был ее отец, только что окончивший среднюю школу — молодой человек с коротко остриженными волосами и лицом гладким, как попка младенца. На его лице была широкая, гордая, глуповатая улыбка.

— А это, — она указала на новорожденного ребенка у него на руках, — я.

Рен наклонился, чтобы внимательнее изучить фотографию, прежде чем отстранился, чтобы снова взглянуть на нее.

— Это действительно ты? — спросил он. — Ты была такой крошечной. И сморщенной.

Она усмехнулась, не сводя глаз с фотографии.

— Да, это я.

Рендаш склонил голову набок.

— Ах, вот оно. Твои глаза тогда были так же прекрасны, как и сейчас.

Зои подняла глаза и обнаружила, что Рен пристально смотрит на нее. Ее сердце слегка подпрыгнуло, и она покраснела. Она получала так мало комплиментов с тех пор, как умер ее отец, что не могла легко принимать их, но его убежденность делала невозможным отвергнуть его слова.