Завоевать сердце гения

Азалии отвела место на круглом столе возле окна. Вероятно, здесь мне и полагается завтракать. А также обедать и ужинать, пока гений не разрешит покинуть комнату. И то не факт, что тем самым, я не нарушу его личного покоя. Ведь это его дом, а правил у него хватает.

У нас в доме не было жестких правил. Да, мы садились за стол в одно и то же время, но так и надо в семье, где много людей. Иначе приемы пищи никогда не закончатся. Да, у нас были графики дежурств, кто моет посуду, пол, кто стирает и вешает белье, кто сидит с мелкими. Так ведь так мы помогали друг другу, а графики были гибкими – не можешь или есть дела? Предупреди и поменяйся.

Я почти не жила в тишине, одиночестве и жестких рамках. Квартиру я сняла, когда устроилась в редакции. Так было ближе, чем добираться с другого конца города, но скромные размеры не позволяли найти себе соседку, хотя я очень этого хотела поначалу. Но потом у меня появился один парень, потом другой… И в общем, я сполна оценила собственное жилье по достоинству.

Но ни один из мужчин, что ночевали у меня, раз или чаще, как Адам, не спрашивали у меня о правилах, режиме или даже «ела ли я сегодня?».

Почему Маккамон вечером набрасывается, а утром велит запереться в своей комнате? Почему целует в парке так, что я вся превращаюсь в оголенный нерв, а потом уходит кормить хорьков, оставляя меня одну?

Я не разложила и половины вещей, когда поняла, что голова гудит от мыслей. Плевать, у меня четких правил нет, могу доделать и завтра. Поэтому вытащила из второго чемодана домашний плед с цветными квадратами, завернулась в него и рухнула на кровать, пока в наушниках надрывался солист группы.

Представляю, сколько вопросов на меня вывалит Ба при встрече. И совершенно не представляю, как на них отвечать.

Кто он мне и что нас связывает? Почему я живу у него? Попробуй, объяснить это, не упоминая контракта. А если она узнает или ее старичок вспомнит, что это тот самый озабоченный гений из газет?…

Можно попытаться сказать, что это всего лишь происки журналистов. Но ведь я знаю, что правду. А бабуля раскусит любую мою ложь в два счета.

Мыслями я снова вернулась к его рассказу в парке.

Если бы я не появилась в тот день на его кухне, он выбрал бы одну из тех, что сидели в коридоре. И теперь на этой кровати лежала бы она. После рабочего дня.

И вряд ли Маккамон разгуливал бы с ней по парку.

Помню, как Адам в один из тех сто дней тоже просил меня поиграть перед ним с самой собой. Это был мой первый и единственный опыт, когда я ласкала себя на глазах у кого-то. Тогда мне было просто интересно сделать это рядом с мужчиной, но смогла бы я касаться себя постоянно?

Допустим, это я захожу в мастерскую, а на мне из одежды только шелковый короткий халат.

– Раздевайся, – говорит Маккамон, стоя у мольберта.

А я что?

Скидываю халат, устраиваюсь на возвышении посреди мастерской. Абсолютно голая. Какая там у гения рабочая форма одежды? Штаны на голое тело, класс. Очень настраивает на рабочий лад.

И вот он смотрит на меня своими синими глазами, которые вынимают и препарируют душу. И говорит низким голосом:

– Вдохнови меня, Денни.

Господи, да я уже вся мокрая!

Хватило каких-то несколько секунд и всего пары движений руки, чтобы меня прошило током удовольствия. Кусая губы, выгнулась на кровати. Раздосадованная, неудовлетворенная.

Слишком быстрая и слишком поверхностная разрядка.

«Разве ты не можешь добиться удовольствия без мужчины?» Могу, но это не идет ни в какое сравнение с мужчиной. Рядом с ним мне бы не хотелось снова, как сейчас.

Наушники сползли, и я откинула их в сторону. Устроилась поудобней, стянув джинсы и белье. Тело требовало еще одного, как минимум, оргазма.

И тут раздался стук в дверь.

Я подлетела на кровати, кое-как натянув одежду. Когда я открывала дверь, руки у меня чуть подрагивали.

За дверью стоял Маккамон. Он явно ожидал, что я приглашу его войти. Но я преградила ему путь на пороге и спросила:

– Что?… С хорьками что-то не так?

Дыхание у меня еще не восстановилось.

Нас разделяли каких-то два шага. Маккамон оглядел меня с ног до головы. Тем самым взглядом, рядом с которым рентгеновские лучи тихо плачут в сторонке.

Мой румянец наверняка выдал меня с головой. Из-за природной рыжести я всегда румяная после оргазмов.

– Хорьки-то в порядке, – медленно произнес гений. – А вот с тобой что?

– Да я так… просто… ну… вещи раскладываю… – и помахала рукой в воздухе.

Той самой рукой.

Я чуть сквозь землю не провалилась, когда он сделал глубокий вдох, на миг даже прикрыв глаза.

Когда наши взгляды встретились, я снова узнала того мужчину, каким он был в парке. Сердце заколотилось, как бешенное.

Более ни о чем не спрашивая, Маккамон толкнул дверь, а я попятилась в комнату. Он мазнул взглядом по беспорядку на кровати, с долей удивления задержавшись на цветном ярком пледе, потом на раскрытый и не разобранный до конца чемодан с вещами.

– Вещи, значит, раскладывала. Что же тебя так отвлекло, Денни?

При этом он надвигался на меня, а я пятилась, пока не коснулась бедрами стола. Все. Бежать больше некуда. Только в окно выпрыгивать.