Завоеватели

второго путешествия, в Севилье набирали матросов и

солдат.

С бьющимся сердцем подходил Франсиско к знамени-

тому городу, о котором он столько слышал. Вот уже по-

казались высокие зубчатые каменные стены, а из-за них

сверкнули крытые глазированной черепицей купола со-

боров и церквей. По дороге двигались бесчисленные обо-

зы с сукнами, шелковыми материями, вином, оливковым

маслом и кипами шерсти. Погонщики, переругиваясь,

гнали стада овец и лошадей. На статных, богато убран-

ных конях ехали важные гранды, и тут же трусили мел-

кой рысцой на тощих одрах мелкие дворяне, с трудом

пролагая себе путь среди толп нищих, пригородных кре-

стьян, ремесленников и странствующих монахов. В го-

родских воротах была такая давка, что Франсиско чуть

не сбили с ног.

Наконец он очутился на узкой уличке, ведущей к

центру города. Пройдя квартала два, он увидел на пе-

рекрестке странную процессию, пересекавшую улицу.

Впереди шли, с трудом передвигая ноги, три фигуры,

одетые В широкие белые балахоны. Руки у них были

скручены веревкой, лица закрыты куском белого полотна

с вырезами для глаз, на головах торчали острые белые

колпаки. Их окружало человек пять солдат, а за солда-

тами шли двенадцать доминиканских монахов во главе

с их начальником, по-видимому настоятелем монастыря.

Монахи пели заунывный гимн, который поется на похо-

ронах, и следовавшая за ними огромная толпа тихо вто-

рила хору.

- Что это такое? - спросил Франсиско соседа.

- Сегодня святая инквизиция жжет на костре трех

еретиков.

При слове «инквизиция» Франсиско невольно вздрог-

нул. Он много слышал об этом страшном церковном су-

дилище, которое разыскивало и предавало казни ведьм,

колдунов и отступников от христианской веры. Судьи его.

раза два побывали и в Трухильо, но Франсиско, прово-

дивший большую часть года в горах, ни разу еще не ви-

дал инквизицию за работой. Он пошел вслед за процес-

сией.

Дойдя до площади, где возвышался знаменитый се-

вильский собор с его тысячей колонн, процессия остано-

вилась. Посредине площади был сложен из дров и сухих

ветвей костер, на верхушку которого вела маленькая

лестница. В центре костра был укреплен толстый дере-

вянный столб. Солдаты взяли под руки ` осужденных и

повели их по лестнице. Осужденные не сопротивлялись.

В течение трех дней их подвергали таким мучительным

пыткам, что теперь они вряд ли даже сознавали проис-

ходящее. Осужденных приставили к столбу и крепка

привязали к нему веревками. Солдаты сошли с костра.

Над примолкшей толпой отчетливо пронесся голос на-

стоятеля: .

- Каешься ли ты, Эрнандо Перес, в том, что, приняв

христианскую веру, ты, по внушению дьявола, снова вер-

нулся к обычаям иудейской религии?

Привязанный к столбу человек молчал.

- Каешься ли ты, Хуана Бласко, в том, что с по-

мощью дьявола отнимала молоко у коров и прода-

вала волшебные амулеты, предохраняющие от чумы и

яда?

Франсиско похолодел, вспомнив о висевшем у него на

спине амулете. Дрожащим, едва слышным голосом жен-

щина отвечала:

- Клянусь пресвятой девой, не отнимала. А амулеты

купила на рынке у алжирского пирата.

- Теперь клятвы бесполезны. Ты под пыткой призна-

лась в своем злодеянии. А ты, Мерседес Оливарес.

каешься ли в том, что втайне обратилась к вере нечести-

вых мусульман и вступила в договор с дьяволом и каждую

пятницу вылетала из трубы верхом на помеле?

Женщина заговорила быстро, захлебываясь, как буд-

то в бреду:

- Грешная я, грешная, грешная... У мавров, прокля-

тых мусульман, белье стирала, за коровами ходила. По

пятницам нечистое мясо у них жрала. И каждую неделю

во сне приходил ко мне сатана. Приходил, приходил, при-

ходил, и деньги показывал, и звал к себе. Помело, поме-

ло, помело, чисто метет, высоко летает...

Женщина на минуту остановилась и вдруг заголосила

на всю площадь:

- Деточки, мои деточки! Куда вы денетесь без меня,

мои милые крошки? Карменсита, Ниэвес, Эрнандо! Сжаль-

ся над ними, пресвятая дева! Накажи меня, грешную,

проклятую, а их -то за что же? Матерь божия, их -то за

что же? Ведь они...

Женщине не дали договорить. Настоятель поднял рас-

пятие.

По этому знаку солдаты поднесли к костру горящую,

облитую смолой паклю, и дрова запылали. Монахи гром-

ко запели похоронный псалом, заглушавший стоны жертв.

Высоко к небу взвились языки пламени, а густой черный

дым скрыл от глаз и столб и привязанных к нему людей.

Скоро середина костра обвалилась, почерневшие трупы

исчезли под грудой угля, и толпа стала расходиться. По-

гибших никто не жалел.

Колдуны и еретики, отступившие от католической ве-

ры, должны погибнуть в огне - в этом не сомневался

никто из присутствовавших.

Франсиско тоже в этом не сомневался. Судьба сож-

женных его мало трогала. Но он решил снять со спины

амулет и зашить его в куртку на самом незаметном ме-

сте. Через полчаса он уже забыл о казни и весело ходил

по улицам, прислушиваясь к разговорам прохожих. А раз-

говоры эти были интересные. Весь город толковал о но-

вом путёшествии Колумба и о чудесах открытой на запа-

де Индии. Матросы высчитывали, сколько там можно за-

работать; оборванные дворяне клялись, что все ,как один

поступят на службу х Колумбу и потом на индейское