Завоеватели

нят голову, другие щекочут пряным ;запахом; ноздри,

третьи сочатся ядовитым соком, обжигающим кожу, ,как

'Испанская миля -около 7 километров.

крапива. Есть, правда, и цветы, посаженные, должно

быть, пресвятой девой. У них голубые лепестки, и на их

темных прожилках можно ясно различить гвозди, кото-

рыми прибивали к кресту спасителя, и терновый венец.

Но таких мало. Да и некогда глядеть на цветы испанско-

му солдату, истомленному жарой, измученному трудной

дорогой. Золота, золота, золота - вот чего ищут его гла-

за, вот к чему тянутся его опухшие. пальцы...

3а болотами - лесные дебри. Если не найдут индейцы

тропинку, иди прямиком, разрезая ножом жесткие верев-

ки зеленых лиан. Через полчаса такой работы нож тупит-

ся, рука затекает, и передового солдата сменяет другой.

Муравьиным шагом ползет отряд под лиственными сво-

дами, не пропускающими дневного света. Сьгро и душ-

но, пот струями течет сквозь рубашку, и нечем ды-

шать. Так проходят дни за днями, и даже опытные

проводники то и дело сбиваются с дороги и вместо по-

селка приводят отряд к зыбким топями трясинам.

На прутике, где Франсиско отмечает зарубками дни

своего путешествия, нарезано уже сорок пять черточек,

а до сих пор удалось повидать только десять поселков.

Может быть, нарочно водят индейцы занос неопытных

испанцев? Они коварные и непокорные, эти голые тузем-

цы с повязками на бедрах.. Когда их бьют, глаза их свер-

кают яростью. Они не любят носить тяжелые мешки с

провиантом и норовят удрать,. как только представится

случай. Из десяти проводников осталось только пять,

остальные скрылись во время ночных привалов. За ними

нужно смотреть в оба, и теперь каждую ночь их связы-

вают веревками.

В каждом поселке отдых на два-три дня.. Впрочем,

индейские селения вряд ли можно назвать этим именем,

ибо построены там не дома, а птичьи гнезда, сплетенные

из ветвей и крытые камышом или сухими пальмовыми

листьями. Перед входным отверстием - костер, который

курится день и ночь, а на костре - глиняные горшки.

В горшках варятся какие-то зерна вроде ячменя и мука из

бананов и индейского корнеплода - кассавы. Иногда най-

дешь там вареную рыбу или зажаренную дичь. С голо-

духи съесть можно, но в Трухильо стряпают много луч-

ше. Оно и понятно: разве могут хорошо стряпать некре-

щеные?

Есть у индейцев и золото. На стеклянные бусы наме-

няли его Охеда, Франсиско и все солдаты отряда –

Христофор Колумб. Портрет маслом Альтиссима. 1555 год.

целые мешочки. Можно было бы получить его и больше,

если просто-напросто отбирать его у каждого дикаря, но

Охеда, повинуясь наказу Колумба, строго запрещает вся-

кое насилие. Индейцы все показывают рукой на землю -

объясняют, должно быть, что где-то есть золотые россы-

пи. Там, наверно, можно загребать его лопатами. Но

поди-ка доберись до этих мест!

У индейцев, кроме золота, есть и другие интересные

вещи. Из корней ямса варят они какой-то пахучий и

хмельной напиток: если напиться его, голова хмелеет, как

от самого крепкого вина. Из корней и листьев других ра-

стений добывают они опасный яд: если капля попадет в

ранку, вся кожа вздуется, посинеет и будет болеть неде-

лю, а если влить яду немного больше капли, начинаются

судороги, и человек умирает на другой день. Франсиско

набрал целую связку этих ядовитых листьев и положил

в мешок: может быть, пригодятся.

Так бродили по острову Охеда, Франсиско и пятна-

дцать солдат, ища золота, редких пряностей и драгоцен-

ных камней. Мос 'иты и зловонные испарения болот сде-

лали свое дело: через полтора месяца чуть не половина

солдат были больны лихорадкой, да и сам Охеда проле-

жал почти две недели. Привалыв деревнях становились

все длительнее и длительнее: вместо двух -трех дней от-

ряд отдыхал целую неделю, да и после этого отдыха

солдатам, выступавшим в поход, казалось, что ноги их

налиты свинцом.

Люди похудели, обросли длинными бородами, жгучее

солнце опалило их лица, и, если бы вместо курток и шта-

нов носили они одну только индейскую повязку на бед-

рах, вряд ли кто-нибудь отличил их от туземных провод-

ников. Через два месяца даже Охеда не выдержал ли-

шений и дал приказ трогаться в обратный путь.

В Изабелле их ждали большие новости: за время их

отсутствия вспыхнул бунт, который, однако, Колумбу

удалось усмирить.

Мятежники во главе с Берналем Диасом были закова-

ны в кандалы и отправлены в Испанию. Но это не успо-

коило недовольных. Чуть не половина населения болела

малярией и другими болезнями. Привезенные с родины

припасы испортились, их почти нельзя было есть. Люди

так отощали от голода, что наместник приказал приоста-

новить постройки до тех пор, пока не придут корабли с

провиантом. Падре Бернардо и его подчиненные ходили

из палатки в палатку, из дома в дом, охали, ахали, собо-

лезновали и намекали, что во всем виноват выскочка -ге-

нуэзец. Сам великий адмирал лежал больной и никого

не принимал, но, когда ему доложили о прибытии охе-

довского отряда, он приказал немедленно привести

Охеду.

Охеда пришел в сопровождении Франсиско. Они не

узнали наместника - так он осунулся, похудел. Вместо