Завтра, послезавтра…

— Да, да, из чистого стекла. А когда в эти стекла солнце светит, они будто горят. Аж глазам больно. В этих домах живут самые что ни на есть богачи. Они понаехали издалека и зовут их по-смешному — «женеры».

— Что ж они, поважнее и посильнее дедушки Винченцо?

— Кто их знает. Они строят башни под самое небо. С три дерева вышиной. А с них глядят под землю, нет ли там какого-то метана.

— А что такое метан?

— Не знаю. Говорят, его очень трудно найти. Эти женеры куда-то возят этот метан, продают, и им платят за него большие деньги.

— Тогда они посильнее дедушки Винченцо.

— А ты как думаешь?

— Наверно. Может, мне, когда вырасту, стать не ворожеем, а женером?

— По-моему, тоже лучше быть женером. Дедушка Винченцо не умеет строить ни стеклянных домов, ни башен. И этот самый метан в земле искать. А если станешь женером, сразу разбогатеешь.

— А как им стать? Эти женеры нездешние. У нас таких нет.

— Откуда же они?

— С неба спускаются на птицах; сидят у них прямо в животе. Гребень у этих птиц чуть не с наш дом, и крутится он быстро-быстро.

— Ты этих птиц сам видел?

— Да, своими глазами. Сначала я услышал шум. Прямо такой, как у серебряных птиц, которые пролетают над нашим Монте Бруно.

— Дон Антонио говорит, что это не птицы, а машины.

— Я ему прежде не верил.

— Значит, это правда?

— Да. Мы задрали головы, и все вокруг заговорили: «Вон они летят». Я тоже увидел эту птицу. Она спускалась все ниже, ниже, и мне стало страшно. А Феличе сказал: «Чего ты испугался? Это ликоптер. Он женеров возит».

— Чего-чего?

— Ликоптер. Так он по-ученому называется. Эта птица-ликоптер совсем близко подлетела и зашумела еще громче, и гребень у нее все крутился и гудел. Я зажмурился с перепугу и подумал: «Ну, сейчас она на нас на всех бросится и схватит, как сокол добычу». Но птица вдруг перестала гудеть. Я открыл глаза, а она уже на земле. И из ее брюха вылезли три человека. Это и были женеры.

— Ты их сам видел?

— Ну да.

— А какие они?

— Люди как люди. Но это только так, с виду.

— А что они потом делали?

— Пошли в самый большой стеклянный дом, у которого все их ждали.

— Кто?

— Феличе и еще много народу. Стояли и ждали, возьмут их женеры на работу или нет.

— А потом?

— Потом мы поехали домой. В повозке Феличе хотел погладить Терезину руку. А Тереза отстранилась и посадила рядом с собой меня. Феличе очень разозлился и сел впереди, рядом с человеком, который крутил колесо, и до самого дома больше на нас не смотрел. Тереза была очень рада и строила ему за спиной рожи. А потом мы пешком пошли в лесопарк.

— До чего мне хочется съездить в Пистиччи, Сальваторе! Посмотреть на ликоптер, на женеров и попробовать эту самую холодную штуку. Сальваторе, скажи, ты мне друг, да? Если ты женишься на одной из моих сестер, мне тоже придется за вами следить. Вот мы все и поедем в Пистиччи. Согласен?

— Ладно. А пока женщины сидят по домам, хозяйством занимаются, пойдем собирать цикорий. Пошли, Пассалоне?

— Завтра.

— Нет, сейчас. Ведь нам надо еще отыскать клад, который запрятан в пещере.

БУРЯ

Сначала молчаливый сговор крестьян, затем снегопад, потом сбор цикория и диких трав, и в итоге ребятишки больше работали, чем бывали в школе. А теперь еще прополка. Но сегодня она кончается, и с нею должно кончиться и мое вынужденное безделье. Меня тоже пригласили на праздник. Разумеется, с гитарой, потому что вечером на ферме Крикуна будут танцы. А пока работа в самом разгаре.

Над полем звенит песня. Голоса девушек как бы задают ритм движению. Склоненные спины, у каждого в руке цапка; удар-другой — и из разрыхленной земли вырван пучок сорной травы, который кидают прямо к мулам. Они привязаны к колышкам у сеновала.

Беспокойно поводя ушами, мулы то и дело жалобно ревут, заглушая гудки далеких кораблей. Три женщины сортируют и сушат на солнце траву граминью. Потом они приготовят из нее отвар. Говорят, он помогает тому, у кого больные почки.

Возле мулов примостились малыши под охраной старших сестер. Самых младших девчонки держат на руках.

Наконец возвращаются с поля усталые, потные женщины, каждая несет на голове корзину с едой. Сзади плетутся ребята постарше. У Кармелы Петроне в корзине не еда, а Роза, самая младшая дочь.

Тереза Виджано идет гордо, ни на кого не глядя. Пришли на ферму и безработные парни из тех, кто, как и Феличе Коланджело, ждут, что со дня на день их возьмут на стройку. Бегут недели, месяцы, но никто и не думает вызвать их в город. Некоторые оформили выездные документы и готовятся ехать на заработки в Германию, а кое-кто из уже побывавших на чужбине приехал повидаться с родными.

Для дона Антонио Лазала оставлено самое лакомое блюдо: две козьи головы, заправленные чесноком, оливковым маслом, петрушкой, тмином и запеченные в тесте. Сладкая, пахучая козлятина прямо тает во рту. Остальных гостей потчуют макаронами с томатной подливой и тертым овечьим сыром. Хлеб, испеченный умелыми руками крестьянок, вкусно пахнет дымом очага.