Завтра, завтра, завтра

Все еще жив.

Ты пробуждаешься среди ночи. В палате кто-то есть. Кто-то с тициановскими волосами. До твоего слуха доносится царапанье карандаша по бумаге.

Зои. Интересно, над чем она работает?

– Сочиняю музыку к фильму, – отвечает она, словно угадав твои мысли. – Дурацкий ужастик, но как же трудно подобрать к нему верную мелодию. Есть у меня одна мыслишка, но не уверена, сработает ли. Я подумываю ограничиться ударными и медными, но боюсь, звучать они будут как школьный оркестр. Наверное, стоит выбросить написанные партитуры и начать заново. Знаешь, сколько мне платят? С гулькин нос! Само собой, обещают проценты от прибыли, но когда их дождешься. Кино называется «Кровавые шары». – Зои возводит глаза к потолку. – А какая прибыль может быть от «Кровавых шаров»? – Зои улыбается. – Маркс, давай поправляйся. Я даже мысли не допускаю, что тебя больше не будет на этом свете. – Она стискивает твою руку и целует в щеку. – Нет, и мысли не допускаю. Я этого не вынесу, Маркс. Я безумно люблю тебя, милый мой друг.

Безумно люблю тебя.

Не прекращай любить своих бывших – и навсегда останешься с ними лучшими друзьями. Не печалься, когда проходит любовь. Знай: она перерастает в крепкую дружбу, ведь любовь – и константа, и переменная. Разом.

Ты умираешь.

Спустя пару часов, дней, а то и недель ты слышишь возмутительно безмятежный голос доктора, сообщающий твоим родителям, что ты, Маркс Ватанабэ, гражданин мира, умираешь.

Ты игрок, для тебя слова «Игра окончена» не имеют смысла. Игра оканчивается, только когда ты прекращаешь в нее играть. У тебя всегда есть в запасе дополнительная жизнь. Тебе не страшна самая ужасная смерть. Тебя могут травить ядом, варить в чане с кислотой, обезглавливать и убивать раз за разом, но достаточно нажать кнопку «Начать заново», и ты снова жив и готов к бою. Всегда есть шанс переиграть. И, набравшись силы и опыта, вновь пройти заваленный тобой уровень. Пройти – и выиграть.

Однако в словах доктора что-то есть…

Ты слабеешь. Кровь густеет. Кровоток замедляется и движется по венам не быстрее, чем забитое под завязку шоссе в часы пик. Сердце почти не бьется. Сознание.

Угасает.

Медленно…

Мысли хаотично

мешаются…

Вскоре все переменится. И ты будешь уже не ты. Как и все мы, ты – категория дейксиса и не можешь существовать вне контекста. Не здесь и не сейчас.

Ты – укротитель коней.

На твой тридцать первый день рождения Сэм дарит тебе табличку:

Маркс Ватанабэ

Укротитель коней

– Укротителя коней Гектора величают еще «конеборным», – напоминаешь ты, смеясь.

– «Конеборный» – это не то, – мотает головой Сэм. – Оставим конеборство Гектору. А ты у нас – коней укротитель.

Когда он впервые обозвал тебя так в замке Херста, ты немного обиделся. Но прошли годы, прозвище накрепко приклеилось к тебе, и ты начинаешь воспринимать его как милую и забавную дружескую шутку.

Ты сживаешься с ним. Ты и вправду укротитель коней.

В детстве ты и не догадывался, что будешь директором по развитию. Порой ты задаешься вопросом, а не вывела ли тебя на эту стезю необоримая лень? Не стал ли ты директором по развитию только потому, что Сэм и Сэди загорелись написать компьютерную игру, а тебе было нечем заняться? Не стал ли ты директором по развитию только потому, что любил этих двух творцов игр? Сколько же всего в своей жизни ты отдал на волю случая? На откуп огромного многогранного кубика? Но разве не все вокруг поступали так же? Кто, не кривя душой, осмелился бы заявить, что он и есть кузнец своего счастья? Но даже если ты занял эту должность исключительно по прихоти судьбы, разве ты не достиг в ней небывалых высот?

Ты вспоминаешь про «Дни бесконечности». Тебе не терпится сыграть в эту игру. Ты предвидишь сложности, которые с ней могут возникнуть, и хочешь помочь Уэртам справиться с ними. Им придется выбрать между вампирами и зомби. И остановиться на какой-то одной сюжетной линии. Или придумать новую мифологему. Или…

Впрочем, проблемы Уэртов тебя более не волнуют.

За одну руку тебя держит Сэм. За другую – Сэди. За их спинами стоят твои мама и папа. И это правильно: Сэди и Сэм такие же полноправные члены твоей семьи, как и твои родители. А позади всех, на противоположной стене, висит гирлянда из тысячи бумажных журавликов.

– Все хорошо, Маркс, – шепчет Сэди. – Не бойся. Я тебя отпускаю.

«Коней жалко», – думаешь ты, и твоя душа покидает тело.

Ты в персиковом саду.

День просто чудесный. Твой одноклассник Сван в городе, и он знаком с парнем, который «усыновил» персиковое дерево на ферме семьи Масумото, расположенной неподалеку от Фресно. Парень разрешает тебе с друзьями насобирать с этого дерева сколько угодно персиков, но только в субботу утром.

– Люди «усыновляют» персиковые деревья? – не веришь ты.