Завтра, завтра, завтра

На полу у двери, где Красная Бандана разрядил пистолет в Маркса, бурело вселяющее трепет засохшее пятно крови. Никто не озаботился вовремя смыть его, и кровь пропитала полированный бетон. Чем только ни тер его Сэм, какими только сильнейшими чистящими средствами – и водой, и стеклоочистителем, и йодным раствором, и хлоркой, и отбеливателем – тщетно. Пятно въелось чересчур глубоко. Покрытие требовало ремонта и новой полировки. «6 – полы» – продолжил список Сэм.

Загораживавшая вход желтая полицейская лента придавала всему окружению какой-то нелепо праздничный вид. Сэм сорвал ее, бросил в мусорную корзину и шагнул в кабинет Маркса.

Сэм, хоть и не являлся непосредственным руководителем «Нечестных игр», обладал практической, унаследованной от дедушки, сметкой. Порывшись в папках Маркса, он нашел телефон страховой компании и позвонил страховому агенту. Агент заявил, что их страховой полис напрямую не покрывает убытки, понесенные компанией в результате массового убийства («А двое – это массовое убийство?» – промелькнула у Сэма мысль), и, таким образом, страховые выплаты вряд ли возместят расходы на ремонт.

– Пришлите мне, пожалуйста, фотографии, господин Мазер, – закончил агент. – Если вас не устроил мой ответ, вы, разумеется, вольны подать иск.

Затем Сэм отыскал название организации, осуществлявшей уборку, координаты конторы, делавшей ремонт офиса в тот год, когда они в него переехали, и телефон бухгалтера. Кто-то же должен за все заплатить. Бухгалтер бессменно трудился на их компанию с тысяча девятьсот девяносто седьмого года, еще со времен Кембриджа, однако Сэм ни разу с ним не разговаривал.

– Рад вас слышать, – приветствовал его бухгалтер. – Страшно даже представить, что вам пришлось пережить, но это хорошо, что вы подумываете вернуться к работе. Правда, в данный момент «Нечестные» почти на мели.

– Разве? – озадачился Сэм.

– В прошлом октябре вы вложили почти все средства в покупку здания на Эббот-Кинни. Разумеется, это проделало внушительную дыру в вашем бюджете. Однако, должен вам заметить, в долгосрочной перспективе эта покупка себя оправдает.

Впервые в жизни выгоды долгосрочных перспектив Сэма не вдохновляли.

Он вышел в коридор, направился к своему кабинету и содрогнулся: разгром, учиненный мемориалу Итиго, напомнил ему «Гернику» Пикассо. Пол усыпали оторванные, стриженные под горшок головы, пухлые ручки и ножки, круглые детские глазки, волны, лодки и тела в футболках. Сэм поднял отбитую керамическую головку, некогда украшавшую тело-копилку, рекламный сувенир, приуроченный к выходу игры в Дании, вгляделся в нее и задрожал. Налетчики хотели убить его, Сэма, а вместо этого разнесли полки с игрушечными Итиго и застрелили Маркса.

Он прикрыл глаза и очутился в палате Маркса. Сэди, как фурия, налетает на него и надрывно кричит: «Им нужен был ты! Ты! Ты!» Она дубасит его кулаками в грудь, но он не шевелится. «Сильнее, – молит он про себя, – сделай милость – сильнее». Проходит день, неделя, а может месяц, и она извиняется, но ее извинения, в отличие от нападения, жалки и неубедительны.

Сэм зашвырнул голову Итиго в мусорку, выбрался из кабинета и запер дверь. У него не было никакого желания разбираться с разоренным паноптикумом. Возможно, у него пропало всякое желание устраивать паноптикумы в кабинете. На что ему сдались коллекции памятных побрякушек? Кто-то создает игры, а кто-то их продвигает, наживаясь на никому не нужных дешевых безделках.

«7 – барахло в кабинете Мазера» – отметил он в блокноте и вернулся в кабинет Маркса. В кармане запел мобильный. Звонила Сэди. Голос ее звучал сдавленно и глухо.

– Ты в офисе? Как там? Ад и преисподняя?

– Да не сказал бы.

– Опиши мне его.

– Я… да тут и описывать-то особо нечего.

– Не увиливай! Выкладывай без утайки. Не надо меня щадить.

– Офис как офис. Только в моем кабинете хаос, как в первый день творения, так что плакала моя датская копилка с Итиго. М-да… Вдобавок дырка в колонне и пол немного пострадал.

Сэди на секунду затихла.

– Не темни, Сэм. Что значит «пол немного пострадал»?

– Это значит, что на нем пятно крови, и кровь впиталась в бетон.

– Пятно большое?

– Не знаю. Полметра в диаметре или чуть больше.

– То есть пятно – на том самом месте, где Маркс умер, истекая кровью? Я правильно тебя поняла?

– Наверное, да.

На Сэма навалилась смертельная усталость. Въедливый голос в его мозгу свербил, что Маркс умер в больнице спустя два с половиной месяца после того, как его ранили и он упал на пол, истекая кровью, но Сэм слишком вымотался, чтобы опускаться до бессмысленного словопрения с Сэди.

– Я связался с ремонтниками, они отшлифуют и отполируют бетон заново.

– А может, я не желаю, чтобы его заново полировали! – возмутилась Сэди.

– То есть ты хочешь оставить все как есть?

– Нет! Но возможно, пятно не стоит стирать. Не стоит стирать память о Марксе.

– Господи, Сэди, при чем тут Маркс? Пятно – это просто…

– …Место, где он умер! – перебила его Сэди.

– Это просто…