Завтра, завтра, завтра

– Да, я создаю игры, но это совсем другое. Мне кажется, я не люблю детей, потому что ненавидел пору, когда сам был ребенком.

– Ты до сих пор ребенок.

– К тому же она теперь живет в Бостоне и…

– И ты мог бы наведаться к ней.

– Не уверен, что она мне обрадуется.

– Нестрашно. Значит, просто слетаешь в Бостон. Делов-то.

– Да это же шесть часов на самолете в одну сторону!

– Подумаешь! Быстрее, чем в час пик добраться из Вениса в Эхо-Парк.

– Неправда.

– Это старая лос-анджелесская шутка.

– А, ну тогда понятно.

– Улыбнись, смешно ведь.

– В последнее время мне не до смеха.

– Вот это номер, – расхохотался Дон Хён и согнулся в приступе бесконечного кашля. – Да в последнее время абсолютно все вызывает смех. Кстати… – Дон Хён прикрыл глаза. – Когда встретишься с Сэди, напомни ей, что друзья Сэма питаются бесплатно.

– Непременно, – пообещал Сэм.

Пиццерия уже два года как сменила название и хозяев.

– Я люблю тебя, Сэмми, – пробормотал Дон Хён.

– И я люблю тебя, деда.

Когда-то у Сэма язык не поворачивался сказать: «Я люблю тебя». Он считал, что гораздо разумнее проявлять свою любовь делами, а не трезвонить о ней по всему свету. Теперь же эти слова легко слетали с его губ. Зачем молчать о любви? Если ты кого-то любишь, говори ему о своих чувствах денно и нощно, пока он не устанет тебя слушать. Пока слова не потеряют всякий смысл. Почему нет? Действуй, черт тебя побери.

Прощание с Дон Хёном проходило в Корейском культурном центре, и неиссякаемый поток людей – родных, друзей, приятелей-торговцев и рестораторов – хлынул туда, чтобы отдать последний долг любимому человеку. Несколько часов Сэм и бабушка принимали соболезнования и выслушивали слова благодарности и поддержки.

Ближе к вечеру взгляд Сэма затуманился, и он унесся мыслями в заоблачные дали, воспарив душой и оставив пребывать на земле бесчувственную оболочку – тело. Этому трюку он выучился в детстве, когда долгими месяцами приходил в себя после операций. Он был и одновременно не был. Он смотрел на людей, не видя их, до хрипоты благодарил их, не понимая за что, и таращился вдаль, на торцовую стену центра, словно, как когда-то в метро, пытаясь разглядеть на ней волшебное око.

Вдруг из разрозненного хаоса случайных пятен его взгляд выхватил объемное трехмерное изображение. Сэди.

Они не виделись около пяти лет, и поначалу он даже подумал, что глаза его обманули и перед ним не Сэди из плоти и крови, а всего лишь мираж.

Она звонила ему пару дней назад, но он и не надеялся, что она придет попрощаться с Дон Хёном.

Она махнула рукой.

Он махнул ей в ответ.

Она что-то сказала, но он не расслышал.

Однако кивнул, словно все понял.

Она ушла.

Спустя две недели огласили последнюю волю Дон Хёна. Как и ожидалось, все имущество он завещал Бон Чха, за одним знаменательным исключением.

«Мой игровой автомат “Донки Конг”, в течение долгих лет стоявший в моей пиццерии, я завещаю Сэди Грин в знак любви и глубочайшей признательности за ее многолетнюю дружбу с моим внуком».

Сэм и забыл, когда в последний раз набирал номер Сэди. Дозвонился он не сразу: Сэди не брала трубку и вечером перезвонила ему сама.

– Спасибо, что почтила память дедушки, – поблагодарил он ее, – но я звонил тебе не поэтому. Дон Хён упомянул тебя в завещании. Оставил тебе кое-что.

– Да? И что же?

– Игровой автомат «Донки Конг».

– Что? – восторженно, как девчонка, завизжала Сэди. – Обожаю «Донки Конга»! Я умирала от зависти, когда ты хвастался, что можешь рубиться в него сколько влезет. Но почему Дон Хён завещал его мне?

– Ну, думаю, он гордился нами. Нашими играми. Помнишь плакаты в пиццерии «Дон и Бон»? И ты была… ну, в общем, моим единственным другом в детстве, что, впрочем, ты и без меня знаешь, и… Мне кажется, он догадывался, что, если бы не ты, я совсем скис бы… поставил бы на себе крест или типа того. Все может быть, не знаю… Он был очень тебе благодарен.

Сэди задумалась.

– Нет, Сэм, я не могу его принять. Этот автомат по праву принадлежит тебе.

– На кой он мне сдался? Это ты у нас без ума от «Донки Конга». Просто скажи, что мне с ним делать. Если он тебе не нужен, можно оставить его в доме моей бабушки. Думаю, он весит тонну, не меньше.

– Что значит «не нужен»? Еще как нужен! Закажу контейнерную перевозку. Дай мне пару дней на то, чтобы сообразить, как все уладить. Вот возьму и поставлю его в своем кабинете в МТУ.

– Дон Хёну понравилось бы, что его игровой автомат закончит дни в одном из престижнейших институтов Америки.

– Ты как? – спросила Сэди.

– Бывало и лучше… Я тут размышлял и пришел к выводу, что самая лучшая смерть – это смерть, как в компьютерных играх.

– Мгновенная, легкая, с неизбежным воскрешением, – подхватила Сэди.

– Персонажи компьютерных игр никогда не умирают.

– Говори да не заговаривайся, они мрут сплошь и рядом. Не наводи тень на плетень.

– Чем ты сейчас занята? – сменил тему Сэм.

– Воспитанием дочери и обучением студентов. Всем понемногу.

– Оскорбляешь и домогаешься семинаристов, как Дов?