Завтра, завтра, завтра

– Ну нет, – рассмеялась Сэди. – Оторопь берет, как представлю, что можно спать с кем-то, не достигшим тридцати! О несовершеннолетних я вообще молчу. Однако должна заметить, что Дов был классным преподавателем. Вот только никак не пойму, почему я всегда его защищаю.

– Тебе нравится преподавать?

– Очень. В первый мой рабочий день один студент заявился в свитере с эмблемой Кленбурга.

– И какое впечатление на тебя это произвело?

– Хочешь знать, до сих пор ли я воспринимаю «Кленбург» как феникса, восставшего из пепла моего поражения?

– Возможно, – подавился смешком Сэм.

– Не дождешься. Я почувствовала себя польщенной. Детишки понятия ни о чем не имеют, Сэм. Они думают, что «Кленбург» создала я.

– Так ты его и создала, разве нет?

– Ты вложил в него гораздо больше. Дело не в этом. Я-то думала, все непреложно. Я волосы на себе рвала, переживая, кому достанется почет и слава. А оказалось, никто ничего не помнит и нынешняя молодежь ведать не ведает, кто какую игру написал.

– Ну, инет выложит им всю правду, – усмехнулся Сэм.

– Ой, не смеши мои тапочки. Наивно полагать, что инет знает все обо всем.

– Слушай, недавно я совсем было отчаялся и хотел спросить тебя, как ты борешься с унынием?

– С помощью работы, – ответила Сэди. – И игр. А иногда, когда становится невмоготу, я фантазирую.

– О чем?

– О людях, играющих в игры. Не только в наши игры – в любые. Когда тоска сжимает горло, я представляю играющих в игры людей и обретаю надежду. Я начинаю верить, что, в какие бы тартарары ни катился наш мир, в нем всегда найдутся люди, которые будут играть.

Голос Сэди воскресил в Сэме память о зимнем полдне на станции метро и о проходе к эскалатору, забитому плотной толпой неподвижно застывшего народа. Тогда, много лет назад, толпа воспринималась им как досадная помеха, но, возможно, он был не прав. Что заставляет человека толкаться на станции метро, таращась на плакат, скрывающий таинственный образ? Что заставляет человека сворачивать посреди ночи на заросшую бурьяном дорогу? Может, желание сыграть? Желание, пробуждающее в человеке внутреннего, никогда не покидающего его милого и светлого ребенка?

– Да, кстати, я получил «Волшебное око», – сказал Сэм.

– И?.. Увидел?

– Нет.

– Да ладно, Сэм. Какого черта? Пора наконец научиться. А ну, тащи книгу.

Сэм подошел к полке и достал «Волшебное око».

– Я не повешу трубку, пока ты не увидишь изображение. Моя пятилетняя дочь щелкает их как орешки. Я тебе помогу.

– Ничего не выйдет.

– Поднеси книгу к лицу, – сурово прервала его Сэди. – Ткнись в нее носом.

– Хорошо-хорошо!

– Теперь расслабь глаза и медленно отведи книгу.

– Не получилось, – уныло произнес Сэм.

– Повтори! – скомандовала Сэди.

– Сэди, я не в состоянии видеть эти изображения.

– Ты слишком много думаешь о своем состоянии! Просто повтори!

Сэм повиновался.

– Сэм? – озабоченно спросила Сэди.

Повисла пауза, а затем…

– Я вижу, – прошептал Сэм. – Это птица.

Голос его дрожал – возможно, он плакал.

– Отлично, – подбодрила его Сэди. – Это и вправду птица.

– И что теперь?

– Теперь – следующая картинка.

Сэди услышала шорох перелистываемой страницы.

– Нам надо снова поработать вместе, – пробормотал Сэм.

– Господи, Сэм, только не начинай. Мы друг на друга тоску нагоняем.

– Неправда. Не всегда.

– Дело не в тебе, а во мне. И в Марксе. Слишком много всего произошло, понимаешь? Мне кажется, я вообще разучилась создавать игры.

– Сэди, не мели вздор. Несешь пургу всякую.

– Спасибо на добром слове.

– Нельзя разучиться создавать игры. В общем, я спросил, ты ответила. Дай мне знать, когда передумаешь.

В спальню Сэди ворвалась Наоми и закричала:

– Пора баиньки!

Это была игра, придуманная Сэди: если Наоми первой напоминала, что пришло время ложиться в кровать, она получала вознаграждение. Само собой, манипулировать детьми или подкупать их нехорошо, но лучшего способа загнать в постель пятилетнюю пигалицу Сэди пока не нашла.

– С кем ты говоришь? – спросила Наоми.

– С моим другом Сэмом. Поздороваешься с ним?

– Нет, – замотала головой Наоми. – Я его не знаю.

– Как хочешь. Тогда беги в комнату, я приду через минуту.

– Слушай, – шепнула она Сэму, – мне надо уложить дочку. Спокойной ночи, доктор Дедал.

– Спокойной ночи, госпожа Маркс.

Вес игрового автомата «Донки Конг» равнялся приблизительно ста тридцати шести килограммам, а вес ящика, специально сконструированного для его перевозки, – примерно двадцати трем килограммам. Сама же грузоперевозка от коттеджа, находившегося в регионе с почтовым индексом 90026, до кабинета института, располагавшегося в регионе с почтовым индексом 02139, составляла четыреста долларов или чуть больше, если требовалось занести ящик внутрь.

Разумеется, купить игровой автомат прямо в Кембридже вышло бы намного дешевле. Однако, значительно сэкономив на перевозке, вы лишались возможности прикоснуться к истории и узнать, например, что лучший игрок «Донки Конга» – автомата, украшавшего пиццерию «Дон и Бон: домашняя пицца, как в Нью-Йорке» на бульваре Уилшир в лос-анджелесском Коритауне, – именовал себя С.Э.М.