Завтрашний день кошки

Мы спустились вниз и обнаружили, что наши домоправительницы, спрятавшись за баррикадой из наваленной мебели, стреляли из ружей, выставив дула в щель между ставнями. Они целились в каких-то мужчин, притаившихся за машинами на той стороне улицы. На шторе раскачивался Анжело и вопил, чтобы его оттуда сняли.

Пифагор мгновенно оценил положение:

– На нас напали разбойники, так называемые «мародеры». Хотят изнасиловать женщин, отобрать еду, убить всех котов. Поверь, они так и сделают, не важно, в какой последовательности.

Перестрелка не прекращалась.

– Пойдем, Бастет. Мы должны вмешаться. Вооружимся гранатами.

Он подвел меня к корзине, полной ребристых металлических фруктов на длинной ножке. Один плод взял в зубы и кивнул, чтобы я вытащила другой.

Послушно следовала за Пифагором, с трудом волокла тяжелую гранату. Мы выбрались на крышу, еще мокрую от дождя. Лапы разъезжались на скользкой черепице. Кое-как спустились на тротуар по водосточной трубе, незаметно пересекли улицу, зашли мародерам в тыл. Пифагор велел положить гранату под машину, за которой прятались разбойники. Показал, как прижать ее лапой к мостовой, зубами выдергивая чеку.

Я все в точности исполнила.

– Взрыв грянет через десять секунд! Скорее! Бежим! Спасайся!

Я не знала, когда десять секунд пройдут, но мчалась во все лопатки, не отставая от Пифагора. По его приказу влезла на дерево, чтобы оттуда увидеть, что произойдет. С его вершины, с самой высокой ветки, мы услышали два взрыва. Машины мародеров загорелись и разлетелись на куски, черные обломки замусорили улицу. Нападавшие упали, подергались в конвульсиях и замерли.

Я осознала, что впервые в жизни… убила человека! Оказывается, кошки, используя определенные навыки и оружие, способны распоряжаться судьбами людей. Решать кому жить, а кому умереть.

Мы вернулись к домоправительницам и вновь спрятались в доме.

Женщины выбрались из-за баррикад, отложили ружья, очень удивились и обрадовались.

Анжело тоже совершил подвиг: впервые самостоятельно спрыгнул с большой высоты. Гордый собой, он орал во всю мочь, уверенный, что это ему все вокруг аплодируют, что это его поздравляют.

Потрясенная Натали с восхищением повторяла мое имя. Она взяла меня на руки, нежно прижала к себе.

Все-таки странно, что моему домашнему человеку вдруг понравилось, что я способна убивать других людей.

А вот мне война не пришлась по вкусу. Весь мир пронизан энергией, единым живым потоком, и прерывать его тут и там по каким-то неясным вздорным причинам вовсе не казалось мне правильным. Меня это тяготило.

Неприятный парадокс: чтобы сберечь жизни своих, нужно убивать чужих.

В который раз убедилась в собственной правоте: именно я должна наладить общение между этими нелепыми существами. Если бы они лучше понимали друг друга, то не стали бы палить из ружей и швырять гранаты почем зря.

Недостаточно получать сведения о человеческом мире от Пифагора. Я должна начать трансляцию, освоить телепатическое внушение.

Я хотела не только выслушивать людей, но и сама говорить с ними.

15 Голод пришел

Прошло несколько недель.

Запасы еды истощились. В последнее время приходилось жевать что-то серое и зеленое, очень странное. Сухой корм куда вкусней, уж поверьте.

Натали и Софи не решались выйти из дома. Вылезали только на балкон, собирали опавшие листья и варили из них похлебку. Кипятили и кипятили в воде, пока она не становилась бурой, все равно оставаясь пресной. Мы ее лакали с трудом.

С улицы постоянно доносились крики, выстрелы и взрывы. Кто-то стучал к нам в дверь, скребся в ставни пальцами или звериными когтями, не знаю уж чем.

Я страдала от голода. Нам всем отчаянно хотелось есть.

Из-за недостатка питания Натали и Софи совсем ослабели. Больше ничего не делали, почти не двигались. Завернулись в пледы, смотрели телевизор и дремали. Еще одну атаку мародеров теперь они бы не отразили.

Попыталась вылечить домоправительниц с помощью новейшей терапии, мурлыкала на низкой, средней и высокой частоте. Но никак не могла подобрать подходящую: они не оживали… Уверена, моя энергетика способна исцелять, просто я еще не научилась управлять этим процессом.

Феликс нашел еду, которая ни для кого, кроме него, не годилась. Он пристрастился жевать… шерсть. Точнее, вытянул нитку из шерстяного свитера Софи и поглощал ее не спеша, как бесконечную макаронину. Мама рассказывала мне о котах – пожирателях шерсти, однако я и не думала, что увижу воочию подобное извращение.

Анжело без конца пытался меня сосать, но тщетно. Молока не было и в помине, железы пересохли.

Пифагор застыл как изваяние. Погрузился в глубокую медитацию, будто в зимнюю спячку. Плотно зажмурился, не шевелился, почти не дышал.

Я потерлась о его бок. Он отозвался не сразу.

– Как ты? – спросила нежно.

В ответ неясное бурчание.

– Я тебе помешала?

Он недовольно фыркнул.

– Пифагор, мне кажется, что теперь нам всем крышка.

– Принимай мир таким, каков он есть. Ничего не бойся. Никого не осуждай, – наконец снизошел до меня мудрец.