Здесь, под небом чужим

– И не дадут, – таким же ворчливым тоном ответил Махно, поймал себя на том, что голос у него сделался похож на голос жены, недовольно поморщился. – Потуже затягивай, Галя, потуже.

В дверь раздался резкий стук.

Махно не выдержал, застонал.

Вошел Лева Задов.

– Батька, красные!

Махно застонал:

– Проворонили!

– Ничего не проворонили. Засекли их разведку, но не стали уничтожать.

Галина поспешно затянула на бинте узел.

– По коням! – скомандовал Махно.

Когда Пархоменко вошел в Песчаный Брод, махновцев здесь уже не было.

– Это не солдаты, а призраки, – изумленно проговорил Пархоменко. – Ну, Махно, ну, Махно… Встретиться бы с тобою! – Комдив сжал пальцы в огромный волосатый кулак. – Я бы живо из тебя всю дурь выдавил!

Не думал, не гадал знаменитый герой Гражданской войны Пархоменко что слова обладают вещей силой…

В начале января 1921 года Алексей Марченко с разведсотней отправился в село Бучки – к Махно поступили сведения, что там находится штаб 14-й кавалерийской дивизии – той самой, которой командовал Пархоменко.

Соваться в Бучки без предварительного прощупывания Марченко не стал – мало ли кто там может оказаться, – поэтому решил перехватить кого-нибудь из сельских жителей, узнать, кто находится в селе, чем дышит, а уж потом и самому нагрянуть в населенный пункт, с топотом пронестись по главной улице… Около леска, совсем недалеко от околицы, столкнулся с группой всадников.

Марченко сжался, пригнулся к луке седла, дернул шашку за рукоять и тут же опустил ее обратно.

Металлический стук шашки засек всадник, ехавший впереди отряда, вскинулся в стременах во весь свой гигантский рост:

– Кто такие?

Марченко также приподнялся на стременах, произнес зычно, хорошо поставленным командирским голосом:

– Дежурный разъезд Восьмой дивизии червонных казаков.

– Я – командир Четырнадцатой дивизии Пархоменко, – произнес богатырь, поднимаясь в стременах еще выше.

В то же мгновение Марченко стремительно, будто коршун, кинулся на него, на лету выхватил маузер, ударил Пархоменко рукоятью по голове. Комдив от неожиданности только ахнул, вскинул руку, защищаясь от второго удара.

Через полминуты Пархоменко и его спутники были скручены. Со всех посдирали командирские сумки, выгребли документы. Пленников, будто кули, погрузили на седла и погнали лошадей назад, к батьке.

Марченко радовался:

– Вот так добыча!

Обрадовался и Махно, азартно хлопнул Марченко по плечу:

– Молодец! Не ожидал, что так лихо проведешь разведку.

– Главное не то, как проведена разведка, главное – результат.

– Верно, – подтвердил батька и велел, чтобы ввели комдива Пархоменко.

Пархоменко вошел. Лоб у него был рассечен от залысины до виска, по косой, рваный след вспух, несколько капель крови скатились на щеку и застыли там неестественными угольно-черными пятнами. Исподлобья глянул на Махно.

Тот не выдержал, приподнялся на стуле и поклонился шутовски:

– Наше вашим, давай спляшем.

Пархоменко не ответил. Махно повысил голос:

– Чего не отвечаете на приветствие, Александр Яковлевич?

– Я вообще не отвечаю на издевательства.

– Напрасно, напрасно, Александр Яковлевич. – В голосе Махно появились зловещие нотки. – Гребуете, выходит?

Махно слово «брезгуете» заменил простонародным «гребуете», сделал это специально. Пархоменко вновь промолчал. Махно придал своему лицу брезгливое выражение.

– Как вы думаете, Александр Яковлевич, что мы с вами сделаем?

– Расстреляете. Что вы еще можете сделать? Вы – специалисты только по одному делу.

– Ну, вы тоже особой гуманностью не отличаетесь… – Верхняя губа у батьки привычно наползла на нижнюю, он подвигал ею из стороны в сторону. – Чего молчишь, Пархоменко?

– С врагами мы поступаем, как с врагами.

– Ну, я никогда вам врагом не был. У меня даже орден Красного Знамени имеется. А эти ордена, как известно, советская власть за красивые глаза не давала.

– Ошибки насчет орденов тоже случались. Несмотря на то что власть наша – народная. Народ, как видите, тоже может ошибаться.

Махно не нашел что ответить и, заполняя паузу, засмеялся.

Вместе с Пархоменко в батькины руки угодили командующий группой войск Богенгард, командир соседней дивизии Сушкин, начальник штаба дивизии Мурзин, военком Беляков, начальник связи Сергеев – такой список дошел до наших дней.

Допросить всех не удалось. Задов, молча стоявший у окна и наблюдавший за допросом, неожиданно встревоженно нагнулся, глянул в подслеповатое оконце. Едва он это сделал, как на улице раздалась частая винтовочная стрельба.

– Что там? – спросил Махно.

– Красные наступают, – спокойно ответил Задов.

Махно поморщился, повел головой из стороны в сторону, будто ему воротник жал на горло.

– И тут красные. Куда голову ни повернешь – всюду красные…

В горницу заглянул Белаш:

– Пора уходить! Долго мы не продержимся.

Батька глянул на легендарного Пархоменко. Лицо у того посветлело, словно бы перед ним забрезжила своим обманчивым светом свобода, усы начали обрадованно подрагивать. Махно хмыкнул и похлопал ладонью по кобуре маузера.

– Никто тебе, брат Пархоменко, не поможет. Встретиться со своими не удастся.