Здравствуй, Ходжа Насреддин!

Насреддин(насторожившись). Тебе приходилось встречать Ходжу Насреддина?

Багдадский вор. Однажды, шныряя по самаркандскому базару, я услышал шепот: «Ходжа Насреддин! Ходжа Насреддин!» Его лицо я увидел лишь на мгновение. Так вот он, Ходжа Насреддин, имя которого благословляют одни и проклинают другие, подумал я. И в душу закралось дьявольское искушение…

Насреддин. Продолжай, продолжай…

Багдадский вор. Тихонько подошел я к его ишаку и засунул ему под хвост вывернутый наизнанку стручок красного перца. Почуяв невыносимое жжение, ишак начал вертеть хвостом, потом решил, что под его задом разложен костер, заревел и бросился в сторону, опрокидывая корзины с лепешками и абрикосами, разбивая глиняную посуду. Ходжа Насреддин погнался за ним, возникло смятение, и я без помехи взял его халат.

Насреддин. Так это был ты, о сын греха и позора! Сколько мне пришлось тогда заплатить за одну только разбитую посуду! Клянусь Аллахом, никто до тебя не устраивал надо мной подобных шуток!

Узнав, что перед ним сам Ходжа Насреддин, Багдадский вор смущенно возвращает ему кошелек.

(Схватился за пояс, кошелька нет.) Пока я тебя слушал, ты уже успел?

Багдадский вор(упав на колени, схватил полу халата Насреддина и благоговейно приник к ней губами). Ходжа Насреддин…

Насреддин. Пусти!

Багдадский вор. Да будет благословенна дорога, на которой мы встретились! Спаси меня, о Ходжа Насреддин, излечи от моей презренной болезни!

Насреддин. Где это записано, что я обязан спасать всех воров, шатающихся по дорогам?! Пусти!

Багдадский вор. О Ходжа Насреддин! Но покидай меня! Я устал быть презренным и одиноким в этом мире! Клянусь, я буду служить тебе честно и преданно и ни разу не обворую тебя!

Насреддин. А других?

Багдадский вор. О, с какой радостью я оставил бы в покое других! Но я не могу! Если я один день воздерживаюсь от хищений, я начинаю болеть и даже могу расстаться с жизнью.

Насреддин. Хорошо, едем со мной. Но с условием, что ты будешь лечить свою необычную болезнь только с моего разрешения.

Багдадский вор(жалобно). Я постараюсь! Постараюсь!..

Насреддин садится на ишака, Багдадский вор взбирается позади на круп ишака.

Насреддин(запевает).

Звезда блестит для меня,
Вода звенит для меня,
Года не старят меня,
Потому что я человек!

Певцы поют для меня,

И в бубны бьют для меня,
Горит душа у меня,
Потому что я человек!

Сцена вторая

Садик Мамеда-Али. Зульфи обвивает цветущие ветви яблони разноцветными ленточками. В сад через забор перепрыгивает Саид.

Саид. Зульфи! Беда!

Зульфи. Что случилось?

Саид. Тебя отдают Агабеку!

Зульфи(окаменела, потом схватила Саида за руку). Бежим!

Саид. Куда?

Зульфи. Не знаю… Все равно. В пески, в горы – только бежим! Скорее! (Увлекает за собой Саида.)

В воротах они сталкиваются с дехканами, которых привел Ярмат – старикашка в рваном халате.

Ярмат. Я же вам говорил: они задумали хитрость! Они хотели бежать!

Первый дехканин. Зульфи! Разве ты забыла, как я тебя спас, когда ты была девочкой и тебя укусил скорпион? Чем же ты хотела мне отплатить за добро? Обречь на голодную смерть меня и мою семью?

Зульфи. Зачем, зачем вы спасли меня?! Лучше бы я умерла тогда!

Мамед-Али(взяв дочку за руку). Ах Саид, Саид. Мы знаем, что ты любишь ее. Но разве можно из-за этого губить все селение?

Саид. Вы обещали, что примете меня в своем доме как сына!

Мамед-Али. Что делать, Саид. Мы – слабы, Агабек – богат и могуч.

Саид. Вы трусливы! Пугливые зайцы – вот вы кто!

Ярмат. Вы слышите? Слышите, как он позорит нас!

Мамед-Али уводит в дом плачущую дочь. Дехкане молча расходятся.

Саид некоторое время стоит опустив голову. Потом, решившись, вынимает длинный нож, дрожащими руками укрепляет его в трещине пня острием вверх. Это видят появившиеся сзади Саида Насреддин и Багдадский вор.