Здравствуй, Ходжа Насреддин!

Багдадский вор(просияв, вскочил на ноги). Лепешка! Слушаюсь и повинуюсь! (Порывается куда-то бежать.)

Насреддин. Какая лепешка?

Багдадский вор. Та, которую ты разрешил мне украсть! Или, может быть, ты думал о целой корзине лепешек? Или о серебряном блюде? Слушаюсь и повинуюсь. (Весь дрожит от нетерпения.)

Насреддин. Это не лепешка и не серебряное блюдо. А нечто более ценное.

Багдадский вор. Золотое блюдо!

Насреддин. Нет. Это – счастье!

Багдадский вор застонал и снова лег на землю.

И ради него я разрешаю тебе немного полечиться. Мы с тобой поедем в Коканд. И там ты достанешь четыре тысячи таньга.

Багдадский вор(вновь ожил, вскочил). Благодарю тебя, Ходжа Насреддин!

Насреддин. Только запомни: ты должен принести не просто деньги, а праведные деньги… Обязательно праведные!

Багдадский вор. Праведные деньги? Но чем они отличаются?

Насреддин. Не знаю, не знаю. Подумай сам. Жди меня у кокандской дороги. У меня тут еще одно дело. А в Коканд отправимся вместе. (Уходит.)

Багдадский вор. Праведные деньги!.. Четыре тысячи! Великий Аллах! Я даже не знаю, как они выглядят, праведные деньги: милостыню, что ли, должен собирать я у какой-нибудь мечети?!

Сцена третья

Сельская чайхана. Агабек неторопливо потягивает чай из пиалы. Возле чайханы шепотом переговариваются дехкане, им нужно поговорить с Агабеком. Но никто не осмеливается – каждый посылает другого. Наконец старикашка Ярмат подходит к Агабеку.

Ярмат(низко кланяясь.) Да позволено будет мне обратиться к высокочтимому Агабеку…

Агабек важно кивает.

Нам известна цена второго полива. Но мы не слышали еще цены третьего полива и не знаем, к чему нам готовиться.

Агабек(коротко и зловеще). Узнаете!

Ярмат, пятясь, возвращается к дехканам. Низко поклонившись Агабеку, они уходят. Входит Насреддин.

Насреддин. Чайханщик! Чайник крепкого чая и сноп клевера моему ишаку! (Садится рядом с Агабеком.)

Чайханщик приносит чайник и пиалу. Агабек внимательно оглядывает Насреддина.

(Про себя.) О злая судьба… О ветер невзгод…

Агабек. Тебя кто-нибудь преследует, чужеземец?

Насреддин. Несчастья, беды и неудачи – вот мои преследователи.

Агабек. И куда же ты направляешь свой путь?

Насреддин. Мне все равно: юг или север, восток или запад… (Потряс кошельком.) У меня были деньги, я проиграл их в кости. Осталось сто пятьдесят таньга. Этими деньгами я постараюсь распорядиться разумнее. Выберу себе дело по сердцу…

Агабек. Торговлю?

Насреддин. Нет, к торговле я не чувствую склонности. Служба, да, служба в каком-нибудь тихом уголке, где я мог бы продолжать свои ученые занятия. (Опять потряс кошельком.) Служба… пока я могу еще внести полновесный залог…

Агабек. Значит, ты едешь на поиски службы?

Насреддин. Не здесь же мне оставаться! Эй, чайханщик, сколько за чай?

Агабек. Подожди! Я знаю для тебя место. Недалеко, совсем рядом.

Насреддин. Достойному собеседнику благоугодно говорить загадками?

Агабек. Ответь сначала на мои вопросы, а потом я открою тебе смысл моих слов. Не приходилось ли тебе когда-нибудь раньше бывать в этом селении?

Насреддин. Нет, не приходилось.

Агабек. Не имеешь ли ты здесь родственников?

Насреддин. Нет. Все мои родственники в Бухаре.

Агабек. А друзья? Может быть, в этом селении есть человек, с которым ты дружен или когда-нибудь раньше был дружен?

Насреддин. Такого человека здесь нет.

Агабек. Тогда, может быть, твои родственники – те, что в Бухаре, – имеют здесь друзей или, наоборот, твои бухарские друзья имеют здесь родственников?

Насреддин. Ни я сам, ни мои родственники и друзья, ни родственники моих друзей и друзья моих родственников и друзья родственников моих друзей никогда не бывали в этом селении, никогда нигде о нем не слыхали и никого здесь не знают!

Агабек. Остается последний вопрос: не бывает ли твое сердце подвержено приступам глупой жалости к чужим людям?

Насреддин. Всю жалость моего сердца я трачу на самого себя, для чужих не остается ничего.

Агабек. Разумное слово! А теперь приготовься услышать нечто удивительное, что приведет тебя в радостный трепет. Видел ли ты здешнее озеро и знаешь ли, кто им владеет?