Здравствуй, Шура!

Виселицы были сооружены на Базарной площади. Имя одного русского было, кажется, Василий Адамович, но утверждать не буду. Они висели весь день. В дальнейшем были слухи о предстоящих казнях, называлось время, но я больше не видел повешенных. В клубе шли процессы над изменниками.

04.03.1944

Жена Шура пишет из Среднего Постола:

«Здравствуй, мой дорогой Саша! За эти дни получила твои письма все с 25-го по 31-е, семь штук. Спасибо, что не забываешь нас. Отвечаю на все. Живем хорошо, все здоровы. Твои деньги, пятьсот рублей, я получила, и на завтра же мы с Верой послали их Толику. Хорошо, что одет, обут, это для меня приятная весть. И что картошки достал – хорошо. Теперь есть с чем варить суп. Сегодня у Веры выходной, вчера вечером пришел ее Вася. Никогда он не пилил дров, когда приходил раньше, а сегодня согласился. И вот они вдвоем пилят дрова. Дети тоже во дворе: Вера наша катет на саночках Борю и Эдика. Лёня спит, а я пишу это письмо. Мне очень надоело пилить дрова, у меня болит сердце, голова кружится, но что поделаешь – приходится. Дрова толстые. Вот я немного отдохну, пусть они напилят дров. Пиши про работу, про погоду. У нас вчера шел дождь. Хорошо бы скорее попасть к тебе, но сама и с большим багажом боюсь ехать. У меня с собой мест пять будет нелегких. Да и мне, как проживающей в сельской местности, карточек не дадут, и придется брать с собой хлеб и продукты. Проси, Саша, отпуск, и мы с тобой доедем. Такие у меня планы, только дождемся тепла. А тепло не за горами. Посадишь картошку, я тут Вере помогу посадить огород и тогда поеду. Она иначе и не согласится, скажет: зиму кормила, а как на весну, то вы уедете. Оно и правда, ей обидно. И ты, посадив картошку, приедешь за нами, я все подготовлю и поедем. Это было бы очень хорошо. Пишу с Лёней на руках, он мешает, норовит схватить бумагу. Часто, ложась спать, я говорю детям: хорошо бы проснуться в Гомеле. По ночам снится мама, будто мы все вместе живем. А на самом деле маму нам больше не увидеть. Я как подумаю про это, то плачу, так обидно, что так рано умерла моя мама, ей можно было еще долго жить – она была здоровая. Пиши, кого знакомых встречал, видел ли Олю Пузач, дай ей мой адрес, передай привет. Расскажи ей о моем большом горе. Вашим я много писала, а они мне не отвечают. Рассердились что ли? Толик в Чкалове, пишет, что живет плохо. Мы живем хорошо, с молоком каждый день, есть хлеб, картошка. Как у вас с хлебом? Почем молоко? Пока, Лёник плачет. Целуем тебя все».

13.03.1944

К этому времени первая дистанция связи имела протяженность почти до Бахмач, и решением управления Белорусской железной дороги была выделена Сновская 12-ая дистанция связи. Для передачи документации 13 марта меня командировали в Сновск. Начальником ШЧ-12 Сновск был Охрицевич. Главбух Шинкаренко погиб, и вместо него назначили Ткаченко, который любил выпить, и позднее, в Минске, будучи пьяным, потерял свой портфель с балансом.

14.03.1944

Передав дела, я 14 марта вернулся в Гомель. Таким образом я повидался со своими родным.

И в этот день жена Шура пишет мне 21-ое письмо:

«Здравствуй, дорогой Саша! Шлю привет. Наконец вчера получила твои письма № 32 и № 33. Десять дней не было от тебя писем. Я думала, что у тебя что-то неладно, а оказывается все по-старому: живешь со своей квартиранткой, которая варит тебе супы. А в Акмолинске ты сам себе неплохо варил. Скажи, долго ли будет у тебя жить эта квартирантка? Мне это не больно нравится, было бы конечно лучше, если бы ты жил один. Но довольно об этом. Живем мы очень хорошо. Все здоровы, сыты, одеты. Вчера зарезали свинку больше двух пудов, едим жирное мясо. Вера увезла Эдика в Ижевск на время, так у нас семья стала меньше, но работа есть, даже не хватает времени написать тебе письмо. Нужно пошить, стирать, сварить обед, уборка, а самое главное – уход за ребенком. Сегодня, Саша, вспоминали тебя за обедом. Делали кровянки, и вот бы тебя угостить ими. С едой у нас пока очень хорошо. Я теперь жду, когда визы начнут давать, и что ты приедешь за мной. Мне самой с детьми и багажом не доехать. Пишешь, что дают участок под посадки. Это очень хорошо! Посади картошку, и мы приедем кушать. Посадишь и приедешь за нами, будет тепло, и мы все вместе поедем на Родину. Пишу с Лёней на руках. Вера тоже будет писать тебе письмо. Борик гуляет во дворе, всю зиму без варежек и холод ему нипочем. Рада, что ты одет, обут, я все беспокоилась. Денег мне больше не высылай, а купи картошки и посади, чтобы нам было что есть, когда приедем. У нас были дожди, а сейчас снег и мороз с ветром. Получил ли книги? Напиши, есть ли корова у Лукашевичей. За сводками слежу, но не всегда газету достать можно. Вот уже дней пять не читала газет. Думаю, на днях съездить в Ижевск. Будешь писать своим, то передай привет, и пусть мне отвечают. Пиши подробно про свою жизнь. Пока, Лёня мешает. Целую, Шура».

16.03.1944

Я пишу жене Шуре свое 37-е письмо: