Зеленая мумия

Нетрудно было догадаться, что столь бесцветный, хоть внешне и привлекательный молодой человек никогда не привлек бы Люси Кендал, так как, в отличие от Фрэнка, девушка была личностью яркой. Наверное, поэтому она и влюбилась в Арчибальда Хоупа, который обладал агрессивным артистическим темпераментом, ярко демонстрировавшим все его достоинства и недостатки. Рендом никогда не имел собственного мнения, заимствуя его из книг или от других людей, отражая, словно зеркало, то, что говорили окружающие. Хоуп имел свое суждение обо всем — верное или нет, он всегда готов был отстаивать его в споре до хрипоты, в то время как Фрэнку было проще согласиться. Люси унаследовала от своего родного отца схожий характер, и поэтому предпочла Арчибальда. Если бы молодой баронет все же женился на ней, то быстро обнаружил бы, что из мистера Рендома превратился в мужа леди Рендом, и слишком поздно понял бы, что взял в жены второго Джорджа Элиота[11]. Когда он с сожалением в голосе поздравлял Арчи Хоупа с его помолвкой, то едва ли понимал, от какой участи спасся.

Профессор Браддок, хотя и был отнюдь не рядовым человеком, не имел обо всем этом понятия, поскольку занятие египтологией не оставляло ему времени для изучения таких банальных вещей. Вот почему его попытка обратиться за помощью к Рендому была изначально обречена. Как позже говорил ученый, «с тем же успехом я мог бы обратиться к моллюску»: баронет наотрез отказался помогать египтологу в его амбициях ценой счастья мисс Кендал. Разговор этот произошел в квартире сэра Фрэнка в форте на следующий день после того, как к египтологу в гости с предложением о дальнейших поисках мумии заглянул капитан Харви. И в этой беседе профессор узнал нечто сколь поразительное, столь же и неприятное.

Было три часа, и молодой военный только переоделся в штатское, когда слуга объявил о визите профессора. Браддок, настроенный получить согласие хозяина, появился следом за слугой, едва не наступая ему на пятки, и оказался перед Фрэнком до того, как тот успел прочитать его визитную карточку. Комната Рендома была обставлена очень скромно — так, как офицер понимал комфорт. Профессор небрежно обменялся с ним рукопожатием и неодобрительно огляделся.

— Собачья конура! Настоящая собачья конура! — проворчал ученый себе под нос. — Обстановка как в тюрьме. Вы живете тут так, словно не в Англии, а в пустыне Сахара.

— Ну, там было бы много теплее, — ответил баронет, отлично знавший нрав своего незваного гостя. — Берите стул, садитесь, сэр!

— Твердый, как кирпич! — возмутился Браддок, усевшись. — Дайте сюда эту подушку. Так-то лучше! Нет, я никогда не пью между обедом и ужином, спасибо. Покурить? Спасибо, Рендом, но знаете ли, я не в том возрасте, чтобы превращать свое горло в дымоход. Не суетитесь! Присаживайтесь, послушайте, нам нужно поговорить. Это важно. Да, и запалите камин, а то у вас тут очень холодно.

Фрэнк сделал все, что ему сказали. Потом он спокойно сел и закурил сигару.

— Я слышал о ваших неприятностях… — начал он осторожно.

— Неприятности! Неприятности! И вы называете это неприятностями?! — вспыхнул профессор.

— Я имел в виду смерть вашего помощника.

— Да. Молодой болван позволил себя убить. К тому же он потерял мою мумию. Вот это и есть настоящая неприятность, если вы понимаете, о чем я говорю.

— Зеленая мумия, — Рендом смотрел на огонь в камине. — Да. Я слышал о зеленой мумии.

— Еще бы не слышали! — взорвался Браддок, потирая пухлые руки. — Все в городке только об этом и говорят! Когда вы вернулись?

— В тот же день, когда прибыл пароход с вашей мумией на борту, — уклончиво ответил баронет.

Ученый с подозрением уставился на молодого человека.

— Интересно, почему это вы датируете свои путешествия по моей мумии? — пробормотал он.

— У меня на то свои причины.

— Какие же?

— Видите ли, мумия…

— Да, что с ней? Вы знаете, где она? — профессор нетерпеливо вскочил на ноги и уставился на спокойного и, казалось, ко всему равнодушного сэра Фрэнка.

— Мне жаль, но я ничего не знаю о ней, — ответил тот. — Сколько вы за нее заплатили?

— Да какая разница! — фыркнул его гость, вновь вернувшись на свое место.

— В общем-то, никакой. Но это желал бы знать дон Педро де Гавангос.

— И кто он такой? Какой-нибудь испанец-египтолог?

— Нет, сэр, не думаю, что он ученый.

— Если нет, то зачем же ему моя мумия?

— Вы забыли, профессор, что мумию эту привезли из Перу.

— И при чем тут дон Педро? Что вы скачете с темы на тему? — Маленький ученый вновь вскочил со своего места, подошел к камину и встал на коврик возле него, спиной к огню. При этом он сложил руки за спиной. — А теперь, сэр… — впившись в собеседника взглядом учителя, рассматривающего провинившегося ученика, продолжал он тоном, не терпящим возражений, — а теперь расскажите подробно, о чем вы говорите? И не пытайтесь увильнуть.

— Не надо так нажимать на меня, профессор, — пробормотал Рендом, раздраженный диктаторским тоном гостя.