Читаем Зеленая Птичка полностью

О статуя, прости! Прошу тебя,Оставь свои упреки, помоги мне.Я вижу, ты все можешь. ВозвратиЖизнь бедному слуге. Дай мне достатьТаинственное яблоко и водуИ назови родителей моих;Но более всего тебя молю я.Чтобы в моем саду ты оживилТу статую. Я не найду покоя,Пока ее не заключу в объятья.

Кальмон

Слуга не умирал, он оглушенИ вот уже шевелится, встает.

Труффальдино шевелится, встает; ужимки оглушенного, видит статую; его безмолвное изумление.

Кальмон

Ты яблоко получишь…

Труффальдино. Его ужас перед говорящей статуей, и т. д.

Кальмон

Ты яблоко получишь. Эти звериУже давно томятся сильной жаждой.Поэтому-то я, царь Изваяний,Сюда, тебе на помощь, из ТревизоВелел явиться статуе с сосцами,Так прозванной за то, что из грудейЛьет две струи. Эй, статуя с сосцами,Явись сюда и воду источи!

Статуя из Тревизо

Вот, государь, покорные сосцы.

(Льет из сосцов воду в бассейн; звери идут пить к бассейну.)

Труффальдино. Его ужимки при виде происходящего.

Кальмон

Не медли, Ренцо. К дереву направьсяИ яблоко волшебное сорви.

Ренцо

О добрый друг! Тебе я повинуюсь.

(Подходит к дереву, срывает яблоко.)

Кальмон

Теперь нам нужно воду. У воротТакая мощь, что, если подойти к ним,Они, захлопываясь, убивают.Ты видишь там простертых смельчаков.Они войти пытались и погибли.Поэтому от венецьянских волнКо мне явились с Кампо деи МориПять грузных древних статуй. Друг за другомОни рядком к воротам прислонятся.Они такие крепкие, что встряскаИм нипочем. Риоба, подойди-каС товарищами подпереть ворота[16].

Входит Риоба.

Риоба

Вот, царь; не сомневайся: мы крепки.

Входят друг за другом мавры, приближаются к воротам, которые скрипят и хотят захлопнуться, но Риоба стоит твердо; остальные мавры прислоняются плечо к плечу рядком; ворота остаются открытыми насильно. Ужимки Труффальдино.

Кальмон

Слуга, войди в пещеру и не бойся;Там будут склянки; ты возьмешь одну,Наполнишь и сейчас же возвратишься.

Труффальдино говорит о трудностях.

Ренцо гонит его силой.

Труффальдино. Его испуганные ужимки; препоручает себя Риобе и маврам. (Уходит.)

Кальмон

Несчастный юноша, вот ты владеешьВсем, что хотел, и все еще ничем.В сестре тщеславье, а в тебе любовьНе будут знать границ. Ты станешь жертвойУжасной страсти. Ты меня просил,Чтобы твоих родителей я назвал.Я не могу. Ты оживить просилВозлюбленную статую. И в этомЯ откажу тебе. Две эти тайныЗависят только от Зеленой Птички,Влюбленной в Барбарину и тебеЯвлявшейся недавно. Я могу лишьРаскрыть уста твоей немой подруге,Чтобы тебя хоть голос утешал.Так сделаю. Но, может быть, умножитТвои мученья говорящий камень.

Ренцо

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека драматургии Агентства ФТМ

Спичечная фабрика
Спичечная фабрика

Основанная на четырех реальных уголовных делах, эта пьеса представляет нам взгляд на контекст преступлений в провинции. Персонажи не бандиты и, зачастую, вполне себе типичны. Если мы их не встречали, то легко можем их представить. И мотивации их крайне просты и понятны. Здесь искорёженный войной афганец, не справившийся с посттравматическим синдромом; там молодые девицы, у которых есть своя система жизни, венцом которой является поход на дискотеку в пятницу… Герои всех четырёх историй приходят к преступлению как-то очень легко, можно сказать бытово и невзначай. Но каждый раз остаётся большим вопросом, что больше толкнуло их на этот ужасный шаг – личная порочность, сидевшая в них изначально, либо же окружение и те условия, в которых им приходилось существовать.

Ульяна Борисовна Гицарева

Драматургия / Стихи и поэзия

Похожие книги

Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное