Зеленая терапия. Как прополоть сорняки в голове и взрастить свое счастье

В 2005 году, незадолго до своего сотого дня рождения, через год после смерти жены и, как оказалось, за год до своей собственной, американский поэт Стэнли Куниц опубликовал замечательную книгу[267]. «Дикая коса» (“The Wild Braid”) содержит интервью и статьи, в которых он размышляет о своей жизни, посвященной писательству, преподаванию и садоводству. Он описывает, как еще до его рождения на его детство легла тень самоубийства отца. Позже, в подростковом возрасте, та же ужасная тень накрыла его снова: его отчим внезапно умер от сердечного приступа. Перед лицом этой шокирующей потери Куница охватил первобытный страх. Он боялся заснуть, поскольку бессознательное состояние ассоциировалось у него со смертью. Все основы его мира были глубоко потрясены, он остро осознал хрупкость и уязвимость жизни: «В моей семье вокруг меня было так много смертей, что мне пришлось смириться с этим, иначе моя психика пострадала бы от последствий. Невозможно было жить с этим страхом каждый день, каждую ночь». Через несколько лет после смерти отчима Куниц начал работать на соседней ферме. Возделывание земли, как пишет Куниц, создает связь между твоим «я» и «остальной естественной вселенной». Наблюдая циклы роста и разложения, он впервые понял, «что смерть абсолютно необходима для выживания самой жизни на этой планете».

Как писал Монтень, задача жизни становится намного сложнее, если мы рассматриваем смерть как противника, с которым нужно бороться любой ценой. Если убрать загадочность смерти и сделать ее более обыденной, ее перспектива может показаться менее пугающей. Куниц пришел к пониманию того, что смерть – необходимая часть жизни; его тревога рассеялась, и он почувствовал прилив новой энергии: «Когда я пришел к этому осознанию, я почувствовал себя так, словно родился заново».

В свои пятьдесят с небольшим Куниц начал создавать сад в Провинстауне, Кейп-Код, на крутом склоне песчаной дюны перед своим домом. Подобно восстановлению душевного спокойствия после страха смерти, который преследовал его в начале жизни, создание сада, расположенного рядом с морем, стало для него актом восстановления. Он учился цепко держаться за жизнь. Сначала он соорудил три кирпичные террасы, затем проложил дорожки из измельченных раковин моллюсков. Затем он занялся обогащением песка, внося почву и компост, а также морские водоросли, которые собирал на берегу. На это ушли годы, но со временем сад стал домом для почти семидесяти видов разнообразных растений, а также прибежищем для дикой природы. В нем было так много ярких цветов, что его можно было сравнить со шкатулкой с драгоценностями.

Невозможно избежать того факта, что в саду все умирает, а наша смертность – это, как выразился Куниц, «суровая реальность – возможно, даже самая суровая, с которой нам приходится считаться». Продолжительность жизни цветущего растения может быть «такой короткой», пишет он, «настолько урезанной из-за смены времен года, что это кажется сжатой притчей о человеческом существовании». Для него даже компостная куча служит напоминанием о том, что «мы все – претенденты на компостирование». Творчество является одним из способов, которым мы определяем наше отношение к природе нашего существования. Куниц сравнивает процесс садоводства с написанием стихотворения, а свой сад называет «живой поэмой». И то и другое может подарить нам творческий образ жизни в этом мире, однако и сад, и работа, которую мы в нем выполняем, неизбежно являются физическими.

Садоводство предполагает взаимодействие сил, человеческих и природных, поэтому для Куница его сад – это «совместное творчество». В той мере, в какой он откликается на сад, тот откликается на него. В старости, когда он почувствовал, что жизненная сила внутри него иссякает, он воспринял уход за растениями как форму репродуктивных отношений: «По мере того как человек становится старше, возникает необходимость в обновлении энергии, связанной с эротическим началом». Сад приобрел в его сознании образ «постоянного спутника», своего рода музы. «Я никогда не пребываю вне сада, даже когда нахожусь вдали от него», – писал он. В 2003 году, серьезно заболев и даже чуть не умерев в больнице, он верил, что именно его страстное желание вернуться в свой сад помогло ему выздороветь. Сад – место столь же воображаемое, как и реальное. Мы мечтаем о наших садах и бесконечно строим планы относительно них. Для многих людей количество времени, которое они тратят на размышления о саде, намного превышает время, которое они фактически проводят, отдыхая или работая в нем. Даже уход за оконным ящиком с цветами может открыть дверь в другой мир.