Зеленая ветвь

Капитан, озабоченно нахмурив брови, покосился на стоящего рядом начальника охраны.

— Я еще не все поведал, что хотел вам передать президент.

— Можете смело говорить в присутствии моего начальника охраны. У меня нет от него секретов…

— Хорошо… — сказал после паузы Игнатий. — Президент просил передать вам вот что. Полковник будет настаивать, чтобы разрешили высадить с корвета войска. В случае вашего отказа может произвести высадку самовольно, прибегнув к какой-нибудь уловке. Например, глубокой ночью… Если вы дадите вооруженный отпор, на помощь корвету придут другие военные корабли, и произойдет кровопролитие. А такой конфликт с великой державой, разумеется, нежелателен… Поэтому президент советует прибегнуть к хитрости, чтобы ваши гости убрались восвояси.

Капитан приложил палец к губам и едва слышно произнес:

— Эпидемия.

— Но у нас нет эпидемии, Игнатий!

— Нет и не надо. Вам нужно распустить слух о ней. Только слух…

— Совет президента, конечно, хорош. Но… Робинсон может не поверить, — поскреб затылок Пепо.

— Нужно, чтобы он поверил. — Игнатий хитро улыбнулся. — Неужели мы, лукавые греки, менее хитры, чем англичане?

— Но я, к сожалению, не грек, — вздохнул Райкос. — Я прямодушный славянин.

— Не беда. Я знаю, как убедить Робинсона в том, что у нас действительно свирепствует эпидемия, памятуя, что полковник — хитрая бестия. Необходимо хорошо продумать каждую деталь версии. Прежде всего установить, о какой эпидемии мы поведем речь. О холере или чуме?

— Конечно, о чуме! — воскликнул Пепо. — Англичане больше всего боятся чумы.

— Наверное, так, — согласился Игнатий. — Как вы считаете, господин губернатор? Ваше слово решающее.

— Думаю, что «чума» звучит солиднее, чем «холера», — пошутил Райкос. — Утвердим чуму…

— Тогда позвольте мне вкратце изложить свое мнение. Разрешите? обратился он к Райкосу.

— Пожалуйста, — кивнул тот.

— Так вот… Когда вы, господин губернатор, встретитесь с Робинсоном, ничего не говорите ему об эпидемии. Иначе он наверняка заподозрит неладное. Уверяйте его, что в городе полное благоденствие. В разгар беседы Пепо неожиданно отзовет вас по какому-то важному делу в другую комнату. Вы извинитесь перед полковником и на несколько минут выйдете из кабинета, а когда вернетесь, у вас должен быть озабоченный вид. Робинсон заметит это. Конечно, он спросит, чем вы озабочены. Но вы многозначительно промолчите, и только когда полковник начнет настойчиво спрашивать, что случилось, чем вы так удручены, — скажите, что в городе началась чума. Ручаюсь, что Робинсон поверит, и его уже ничто не удержит здесь…

— Что ж, капитан, я не могу не согласиться. Ваш остроумный план просто великолепен, — сказал Райкос, нервно пощипывая кончики усов. Теперь все дело за мной… Мне выпадает в этой пьесе роль главного актера, а я в таких делах новичок… Однако придется сыграть!

— Вы прекрасно справитесь с ролью. Я уверен в этом! — подбадривал губернатора Пепо.

— Спасибо за доверие. — Райкос собирался дать необходимые распоряжения, но в этот миг вошел дежурный сержант и доложил о прибытии в резиденцию английского полковника со свитой офицеров.

— Проводите гостей ко мне в кабинет и скажите, что я сейчас приду.

Когда сержант удалился, Райкос, подозвав Пепо, распорядился немедленно привести в боевую готовность все воинские части.

— И главное: не забудьте о пушках. Их надо развернуть стволами на гавань и взять на прицел английский корвет.

8 ШАНТАЖ

Когда Райкос вошел в кабинет, он был поражен количеством солдат конвойной роты, которых уже успел там собрать Пепо.

«Ретивый начальник охраны перестарался, как всегда», — улыбнулся он.

При виде губернатора солдаты взяли «на караул» свои новенькие ружья с примкнутыми штыками. Райкос скомандовал «вольно» и в сопровождении Игнатия и Пепо вошел в кабинет. Здесь разместились в креслах гости — четыре английских офицера.

Робинсон был в расшитом золотом и серебром полковничьем мундире. Этот пятидесятилетний мужчина совсем не походил на своих соотечественников поджарых, костлявых англичан с надменным выражением лиц.

Полковник поначалу показался Райкосу похожим на жителя среднерусской полосы, с этакой простодушной простотой, но, присмотревшись повнимательнее, заглянув в его круглые, как у совы, бесцветные глаза, Райкос, понял, что ошибся. За кажущимся простодушием полковника скрывалась жестокая надменность.

И в памяти невольно ожили рассказы о чудовищных проделках Робинсона, который по указке своего шефа Томаса Мейтленда установил спекулятивные цены на зерно, обрекая тысячи жителей на голод. Он грубо расправлялся с осмеливающимися продавать хлеб по более доступным ценам. Этот человек, наверное, с таким же равнодушием смотрит и на умирающих от голода детей. Райкос сделал над собой усилие, улыбнулся, поздравил англичан с прибытием и, как приветливый хозяин, завязал с гостями беседу.