Земледельцы

— Встать! Дай посмотреть на тебя, мерзавца! Ты что же, Николай, не слышал, что партизаны объявились? Почему не идешь в отряд, почему фрицам служишь? Или ты и в самом деле продался?

Шетырко опешил от такого обращения. Встал на вытяжку, одернул френч:

— Лейтенант Красной Армии Николай Шетырко готов выполнить любое задание Родины.

Татариновича отвели в сарай и расстреляли. А Николаю Шетырко прострелили в нескольких местах гимнастерку, и он налегке, без шинели, будто спасаясь от партизан, побежал в Своятичи. Продолжать службу у фашистов, но только в пользу партизан.

Конечно, Николая еще не раз и не два перепроверили, прежде чем вплотную привлекли к работе. Однажды подослали к нему Александра Федоровича. Тот «сообщил» Шетырко, что знает, где в Машуковских лесах партизаны устроили базу. На другой же день через «почтовый ящик» Шетырко сообщил Роману: «Шорник из Куленей Александр Федорович выследил ваш отряд. Держу его в «холодной». Предлагаю казнить предателя».

Пришлось вмешаться, выручать Александра.

Николай Шетырко стал лучшим агентом отряда, выявляя каждое вновь прибывшее карательное подразделение гитлеровцев. Самого же его фашисты даже повысили по службе. Орловский, опираясь на помощь Шетырко, планировал даже поездку в Минск для приведения в силу приговора о смертной казни гаулейтера Белоруссии Вильгельма Кубэ. По разным причинам это оказалось невыполнимым.

Да, Вильгельм Кубэ… Кровавый диктатор Белоруссии. Чуть позже, всего через несколько месяцев народное возмездие свершится — палач Белоруссии гаулейтер Кубэ найдет смерть от бомбы, подложенной в его постель белорусской патриоткой.

Но это будет потом, потом… А пока — сногсшибательная новость. Сюда, в Машуковские леса, едет охотиться на кабанов… Кубэ. Да, да, Кубэ, собственной персоной. Его пригласил главный комиссар Барановичей Фридрих Фене. С ними обергруппенфюрер Фридрих Засорнас… Охрана — 50 эсэсовцев.

Связываться с Москвой времени не было. Это как раз тот случай, когда Орловский должен был принять решение самостоятельно.

Под рукой Орловского в тот момент было всего 13 партизан. 13 человек против 50 эсэсовцев…

Засаду готовили тщательно. Утром 17 февраля 1943 года партизаны зарылись в снег по бокам лесной дороги. День выдался хмурый, морозный. В такой мороз лежать в снегу и не шевелиться — воистину мучение.

Скрип санных полозьев. Облачка пара от дыхания лошадей. Двое розвальней. Охрана верхом. Едут настороженно, с автоматами наизготовку. На передних розвальнях крупнокалиберный пулемет. На вторых санях вальяжно развалился гитлеровец в медвежьем тулупе. Кубэ? Фене? Партизаны ждут сигнала Орловского. Он медлит. Видит, что эсэсовцы наготове. Все-таки 50 человек…

Орловский не подал сигнала открыть огонь. Решил дождаться возвращения «охотников». Пусть расслабятся, пусть выпьют шнапса за удачную или неудачную охоту.

Целый день провели партизаны в снегу. В седьмом часу вечера еще издали услышали пьяные возгласы. Возвращаются. Орловский напрягся, подался вперед…

И взъярился, вскипел в глухомани Машуковских лесов последний в биографии Орловского бой. Вот уж воистину — смешались в кучу кони, люди!.. Пулеметный треск, конское ржанье, душераздирающие крики испуганных эсэсовцев. Орловский видел, как тот, в медвежьей шубе, опрокинулся навзничь в санях, а возница нахлестывает, нахлестывает взбесившихся лошадей — и вот уже выбрались розвальни из вороха конских и людских тел на простор. Эх, сейчас бы хоть парочку гранат!..

Гранат не было, но были толовые шашки со взрывателями. Орловский метнул первую шашку наперерез бегу коней; они вздыбились на момент и понеслись дальше. Орловский схватил вторую шашку, широко замахнулся.

В этот момент пуля ударила в шашку, чиркнула по взрывателю… Взрыв!

Повалившись на снег, Орловский скрипел зубами от нестерпимой боли, раздирающей тело. Орловский был в сознании до самого конца боя. Победного боя!

Трупами эсэсовцев усеяна дорога. Убит Фене, убит Засорнас. Лишь двоим эсэсовцам-охранникам удалось бежать.

Гаулейтера Кубэ среди «охотников» не оказалось.

Хусто Лопес завернул тяжелораненого командира в ту самую медвежью доху, отнес на руках в розвальни…

В марте 1943 года в «Правде» появилась информация о барановичевской акции советских партизан.

Еще раньше в фашистских газетах были опубликованы некрологи Фонса и Засорнаса, подписанные Кубэ.

Примечательно, что в первой радиограмме, направленной после боя комиссаром Ивашкевичем (Миша) в Центр, ни слова не говорится об уничтожении Фенса и Засорнаса. Партизанам не до них. Все заслонило тяжелое ранение любимого командира. К тому же среди фашистов не оказалось Кубэ.

Ивашкевич радировал: «17.II группа устроила засаду на приехавших на охоту в Машуковский лес крупных немецких чиновников. Среди них должен был быть Кубэ. Во время боя в руках Романа взорвался толовый заряд. У Романа перебита правая рука и повреждена левая».

Центр откликнулся мгновенно: «Куда направлен Роман после ранения? Кто его лечит? Кто из бойцов отряда наблюдает за его лечением? Какие медикаменты нужны для лечения? Сможет ли отряд принять людей из Москвы?»