Земледельцы

Ивашкевич — Центру: «Роман в сопровождении бойцов Яши и Лориса направлен в партизанский отряд Цыганкова… У Романа ампутирована правая рука и три пальца на левой. Операция прошла удовлетворительно. После операции Роман чувствует себя хорошо».

…Кони уже выбились из сил, а Хусто Лопес (Лорис) все погонял, погонял… Завернутый в медвежью доху, Орловский лежал в розвальнях на руках у партизана Якубовского (Яша). В отряд прибыли глубокой ночью. Хирурт Лекомцев, кончив осмотр, сказал: «Немедленная ампутация».

Но как оперировать? Ни инструментов, ни наркоза. А уже начиналась гангрена…

Лекомцев прокипятил слесарную ножовку. Вместо наркоза Орловскому дали стакан спирта.

Наступил рассвет, но в землянке давно потеряли счет времени. А уже поднялись все фашистские гарнизоны окрест. Рвались с поводков собаки, взяв четкий след…

Около восьми утра каратели вышли прямо к базе отряда «Бати», где шла трудная операция. Завязался бой. Лекомцев прервал операцию. Отряд «Бати» отходил, ведя неравный бой. И снова кони несли Орловского, который был без сознания, в глубь леса. Хусто Лопес расстрелял три автоматных диска…

Оторвались от погони и еще три часа углублялись в глухомань. Здесь, в покинутой лесной сторожке, хирург Лекомцев завершил операцию. Таким образом, в общей сложности она длилась четырнадцать часов.

А потом восемнадцать часов Орловский был без сознания. А потом тянулись долгие дни медленного выздоровления…

Орловский — Центру (23 мая 1943 года): «Выздоровел. Чувствую себя бодро. Приступил к командованию отрядом».

Выздоровел… Его правый глаз почти не видел. Правое ухо ничего не слышало. Голова раскалывалась от болей, которые теперь будут его сопровождать всю жизнь.

Дважды «Соколов» окружали каратели. В фашистских донесениях отряд Орловского теперь значился так: «Отряд Безрукого». Погиб Николай Шетырко, был ранен Хусто Лопес. «Соколы» добыли ценнейшую информацию о концентрации на станции в Барановичах эшелонов с отравляющими веществами. Опираясь на эту информацию, Советское Верховное командование предупредило фашистов об ответном возмездии, которое последует, если они применят ОВ…

Но пришло время расставаться с отрядом. В первых числах августа 1943 года Центр радировал: «Роману. Выезжайте Москву докладом».

Нетрудно понять состояние Орловского, с которым он составлял ответ: «Прошу оставить меня в тылу до освобождения от фашистов этих мест».

Центр — Роману: «Ваш приезд в Москву крайне необходим. Немедленно выезжайте к посадочной площадке Любань. Самолет вышлем».

Чуть позже Орловский напишет: «Отъезжая от своей любимой работы, я мысленно целовал каждый квадратный метр своей родной белорусской земли, мысленно ласкал каждый куст».

23 августа 1943 года вместе с Хусто Лопесом специальным самолетом Орловский прибыл в Москву. Подробный доклад Центру. Короткий отдых. Инструктирование диверсионных групп, забрасываемых в Белоруссию. Оживленные радиопереговоры с «Соколами», к которым он рвется всем сердцем.

И вот она, радиограмма, которая 21 сентября 1943 года вызвала ликование в отряде «Соколы»: «Указом Президиума Верховного Совета СССР 20 сентября 1943 года за успешное выполнение специального задания правительства Роману присвоено звание Героя Советского Союза».

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Да, в 1943-м он стал инвалидом, пенсионером. Орловскому выделили хорошую, очень хорошую квартиру в Москве. Установили высокую, очень высокую пенсию. Как говорится, отдыхай, человек, коль ты так славно потрудился на благо Родины…

Теперь день Орловского начинался со сводки Совинформбюро. Прослушав сводку, он спешил к карте, наносил на нее новую линию фронта, которая стремительно продвигалась на запад. И когда красная линия на карте Орловского вплотную подошла к Мышковичам, он засобирался в дорогу..

Остальное мы уже знаем. Понятное поначалу недоверие земляков, яростный крик Орловского: «Вот здесь похоронен мой отец, а вот здесь вы похороните меня!..»

24 года он был бессменным председателем колхоза «Рассвет», за отличное руководство которым ему было присвоено в 1958 году звание Героя Социалистического Труда.

Умер Орловский ясным морозным днем 13 января 1968 года, в полдень. Умер в ясном сознании, смело посмотрев смерти в глаза. Накануне говорил навестившим его друзьям:

— Я прекрасно осознаю, что тело мое вконец изношено и что в этом году я обязательно умру.

Стоически терпел нестерпимые боли, заглушал их новокаином. По бутылке в сутки новокаина… От него не скрыли, не смогли скрыть диагноз последней болезни, и он отлично сознавал ее неизбежный исход…

…Но снова и снова зацветают сады в Мышковичах. Кипенное, белое половодье по весне… И хранит белорусский народ память о своем великом гражданине. И примером своей жизни он по-прежнему в строю, по-прежнему с нами.

ЛИТЕРАТУРА

К. Орловский, Таким может стать каждый колхоз. М, Сельхозиздат, 1957.

В. Пономарев, Страницы жизни Кирилла Орловского. «Огонек», 1957, № 40.

К. Орловский, Как мы поднимали «Рассвет». М., Сельхозиздат, 1959.

В. Пономарев, Мятежное сердце. М, Политиздат, 1972.