Земледельцы

Когда подошла очередь поливать землю Мирзобарата, Саидходжа сразу же поссорился с Муллошарифом. Бай пустил воду на свою землю. Саидходжа подошел к нему и сказал, что очередь бая Мирзобарата. Но Шариф-гафс не захотел его слушать. Разговор состоялся на берегу пруда. Бай сидел в пруду, блаженно отфыркиваясь.

Саидходжа не уходил. Муллошариф поднялся и хотел ударить Саидходжу. Но тот сильно толкнул бая, и Муллошариф скрылся под водой.

Это было неслыханное оскорбление.

Вынырнув, Шариф-гафс поднял крик. Прибежали слуги? но Саидходжи и след простыл.

В тот же день люди бая Муллошарифа пришли за Саядходжой, чтобы забрать его, избить, но тот был далеко от дома. Он сидел у родника Бедаг, не зная, как поступить дальше.

За своего слугу заступился бай Мирзобарат. Об этом день спустя сообщил» Саидходже. Он вернулся в кишлак, но в тот же день поссорился с мулло Бободжаном снова из-за воды, избил его и опять ушел в горы.

Делать нечего, пришлось смириться с нравом опасного батрака бая Мирзобарата. Опасались Саидходжи многие, и поэтому некто не осмеливался задерживать воду на поля бая Мирзобарата.

Сейчас у нас могут спросить: почему же Саидходжа не давал воду простым крестьянам, почему заботился только о своем бае?

Дело простое: все земли были у баев, а дехкане работали на байских землях. Вот и все.

И не один Саидходжа думал в то время о том, почему так получается, почему все земли у баев? Об этом можно было, не стесняясь, говорить вслух — ведь шел уже третий год Советской власти. Об этом говорили и его отец, и многие издольщики, работающие на земле Мирзобарата.

Во всяком случае, природа была устроена не так, чтобы одни земли были затоплены водой, а другие страдали из-за жажды. Дехкане требовали отнять землю у баев. Но требовать, одно дело, а добиться — совсем другое. Баи были еще очень сильны, хотя время их уже- подходило к концу.

Однажды ночью Саидходжа сидел у арыка Румон неподалеку от мельницы и пил чай. Подошел мельник, пожаловался, что люди стали редко привозить пшеницу.

В этот момент вдалеке послышался конский топот, и вскоре неизвестный подскакал к мельнице. Всадник сообщил, что Саидходжу срочно вызывает чайханщик Нурали. Если тебя вызывает чайханщик Нурали, да еще ночью, то медлить не приходится. Саидходжа вскочил на коня, и вскоре Нурали встречал его в своей чайхане.

Нет, сразу ни о чем серьезном говорить не полагалось.

— Как ваше здоровье, Саидходжа? Как здоровье ваших родителей, ваших братьев?

Нурали, как всегда, был в черном халате, подпоясанном красным платком — румолом. Он ходил так зимой и летом.

— Как ваше здоровье, Саидходжа? Выпьете чаю? Сейчас поспеет плов.

Только за пловом Нурали спросил у Саидходжи:

— Вы знаете Каххара Охкулча?

— Кто не знает этого вора? Его дом на Арабоне?

— Этот человек три часа назад на этом самом месте поклялся оторвать вам голову, — сказал Нурали.

— За что? — удивился Саидходжа.

— Этого я не знаю, — сказал Нурали. — Но знаю, что Муллошариф и мулло Бободжан обещали за твою голову много денег.

Чайхана Нурали стояла на бойком месте за городом. Здесь скрещивались дороги из Коканда в Ташкент, из Самарканда в Фергану. Среди останавливающихся на ночь в чайхане были разные люди, в том числе любители легкой наживы. В эту ночь Нурали спал спокойно: его чайхана находилась под защитой Саидходжи.

Глава вторая ДВЕРЬ СЧАСТЬЯ

Был месяц поста, когда правоверные мусульмане не должны брать в рот ни воды, ни пищи от восхода до заката. Все ждали, когда на крыше мечети прокричит вечернюю молитву муэдзин. В каждом доме нетерпеливо прислушивались.

Усто Рахимшеху в этот день было особенно тяжело. Весь день он провел в поисках работы и так ничего и не нашел, только деревянная торба с инструментом оттянула ему плечи.

Не успел муэдзин прокричать, как усто Рахимшех. изголодавшись за день, тоже набросился на еду. Тут кто-то резко постучал в дверь.

— Войдите, — недовольно сказал усто Рахимшех.

В комнату вошел Саидходжа. Усто Рахимшех даже поперхнулся: никогда он не видел своего племянника таким озабоченным.

— Молчи, молчи, — предупредил усто. — Дай поесть человеку, и сам поешь. А разговоры потом.

— Спасибо, дядя, я сыт.

— Как ты мог, негодник, оказаться сытым, когда не прошло и минуты, как прокричал муэдзин, разрешая прервать пост?

— Я сыт одним делом. Сыт по горло. Вернее, буду голоден всю жизнь, если вы мне не поможете… — При этом Саидходжа опустил громадный кусок лепешки в суп и затем отправил его в рот.

Усто принялся за еду, понимая, что если так будет продолжаться, то он останется голодным.

— Молчи, молчи, — повторил усто. — Больше ни одного слова. Дай поесть.

Некоторое время спустя, уже за пиалой чая, Саидходжа наконец открыл рот.

— Дядя, — сказал он, — вы всегда хотели, чтобы я занимался полезным делом…

— Начало очень интересное, — заметил усто Рахимшех, — продолжай.

— Как вы думаете, сколько стоит сушеный урюк и яблоки в Ходженте и сколько стоят в Ура-Тюбе?

— Ты думаешь, что в Ура-Тюбе дороже?