Земли обетованные

– Говори, в чем дело, я слушаю.

Джамиля с отчаянием взглянула на него, вытерла пот со лба.

– Мой муж Тахар арестован, – он кабил, а значит, противник диктатуры Бумедьена и сторонник Айт Ахмеда[149] и демократии. В первые же дни государственного переворота власти арестовали в Кабилии сотни людей; Тахар скрывался целый месяц, но вчера его схватили на вокзале, и мне до сих пор ничего о нем неизвестно, я просто умираю от страха за него. Только ты можешь хоть чем-то помочь нам.

– Не думаю, что мне это удастся.

– Но ты же знаешь их всех, ты работаешь вместе с Хамади. Ему стоит только слово замолвить…

– Ты преувеличиваешь мое влияние. Я всего лишь советник по техническим вопросам.

– Я умоляю тебя, помоги освободить его, сделай это для меня!

С минуту они стояли молча, глаза в глаза, и Франку было не по себе от ее умоляющего взгляда; он снова предложил ей сесть, выпить чего-нибудь, но Джамиля сказала, что спешит домой: она оставила Карима у соседки. И ушла – не обернувшись. Неслышно, как воровка.

А Франк сидел в полной растерянности, кляня себя за то, что не задал ей ни одного вопроса, никак не воспользовался их встречей. Но тщетно он перебирал все варианты – он не видел способа помочь Джамиле, да и не чувствовал себя обязанным выручать ее из беды: она безжалостно отняла у него сына, навязала свое решение, даже не выслушав его доводов. Так почему душевное благородство должен проявлять только один из них?! У Джамили хватило дерзости прийти за помощью и при этом снова отвергнуть его – вот и пускай теперь выпутывается сама! Вполне вероятно, что, оставшись в одиночестве, она изменит свое решение под гнетом обстоятельств и у него появится шанс вновь завоевать ее; этот самый Тахар, которого она явно не любит, наверняка просидит несколько лет в тюрьме, а он, Франк, станет ее спасителем и обретет наконец сына.

Нет, он и пальцем не шевельнет, чтобы помочь ей!

И тем хуже для ее супруга. С какой стати он должен вызволять его из беды?! Этот тип наверняка принадлежит к своре тех вечно недовольных умников, что проводят время за болтовней о демократии и правах человека, как будто они живут в богатой, преуспевающей стране, в Европе, а не в Африке, в то время как президент и правительство бьются за развитие экономики Алжира и нуждаются в поддержке всех своих граждан, всего сплоченного народа, – им не нужны интриганы или эгоисты, неспособные подняться над своими мелкими личными интересами. А Джамиля… о, она еще вернется и будет умолять его взять их с сыном к себе. Теперь удача будет на его стороне. И Франк снова погрузился в чтение Базена. Удача будет на его стороне!

На следующий день, после собрания, посвященного открытию института нефтехимии, Мимун пригласил Франка пообедать с ним – они должны были разработать план заграничной поездки президента.

– Я могу обратиться к тебе с просьбой? – спросил Франк.

– Конечно, – ответил Мимун.

– Мы с тобой знакомы уже три года, и я никогда ни о чем тебя не просил. Да и сегодня прошу не за себя, а ходатайствую за освобождение одного моего знакомого. Его арестовали позавчера. Правда, он кабил и оппозиционер, но скорее глуп, чем опасен.

И Франк выдал Мимуну трогательную историю дружбы с человеком, чья семья в отчаянии обратилась к нему за помощью; как ни странно, Мимун был доволен, что его помощник наконец-то обратился к нему с просьбой, хотя и трудновыполнимой. «Я подумаю, что можно сделать, но ничего не гарантирую», – сказал он, затем позвонил товарищу по партии – высокому чину военной контрразведки и попросил его оказать содействие в одном пустяшном деле, намекнув, что отплатит услугой за услугу. В тот же день ему сообщили, что означенный Тахар будет к вечеру освобожден и доставлен домой; его, конечно, слегка «потрепали», но ничего страшного, и самое лучшее для него было бы покинуть страну.

Франк с нетерпением ждал, что Джамиля позвонит или зайдет к нему. Но она не давала о себе знать, и это его очень удивило. А пять дней спустя ему стало известно, что почти сразу после освобождения Тахар и Джамиля с Каримом сели на пароход «Город Оран», идущий во Францию, и попросили там политического убежища. Франк был потрясен: это означало, что он никогда уже не увидит своего сына. Но больше всего его возмутило то, что Джамиля уехала, даже не подумав поблагодарить его за помощь; он расценил это как предательство, оскорбление с ее стороны.

Даже простого «спасибо» не сказала, ни единого слова!

В следующем месяце, 13 декабря 1965 года, Франк Марини был включен в состав делегации, сопровождавшей президента Бумедьена в СССР. Франк ехал туда под защитой дипломатического паспорта и, стало быть, пользовался неприкосновенностью; он был одним из двух членов группы, бегло говоривших по-русски.

* * *