Земли за Башнями

Тел белоликих не было видно – из темноты глядели лишь фарфоровые маски, как будто зависшие в воздухе. Маски напоминали белый шар с острым выступом для клюва. Единственной выделяющейся деталью на гладком фарфоре были веки, нарочито вылепленные закрытыми, с незаметными прорезями для глаз.

Белоликие долго буравили взглядом гостей, пока не направили на них короткие копья. И пока стражники не убили чужаков на месте, Ратибор достал из кармана подвеску Кэрмедеи. Симурги узнали украшение и в неуверенности опустили оружие. Центральный стражник сделал шаг вперёд.

– Я убил вашу богиню, – произнёс Ратибор. – За пояс у меня заткнута Родия – секира Тура. Я говорил со своим богом во сне шамана и получил это оружие в подарок.

– А ты чужак не из простых, – произнёс симург и подошёл ещё ближе.

Факелы осветили его тщедушную фигуру. Горбатое создание передвигалось на четвереньках, лишь ненадолго способное выпрямиться. Крылья за спиной торчали куцыми культями, скрюченными, почти лишёнными перьев. Скудное оперенье было и на теле симурга: у подземного жителя остался редкий пушок, обнажилась пупырчатая бледная кожа. Одежда состояла из лент с лоскутами и напоминала еловую шишку.

Белоликий остановился на расстоянии удара копьём. Но намерения его пока были мирными, так как стражник упёр оружие в пол и выпрямился, опираясь на древко, как на посох. Ратибор смог разглядеть чешуйчатые руки симурга, бледные и почти прозрачные.

Стражник некоторое время молчал и любовался изумрудной подвеской. Затем раздался его отстранённый голос:

– Спасибо, что дал Кэрмедее покой. Её мщение было справедливым, но длилось уже слишком долго.

– За её убийство я хочу получить ответную услугу.

Маска развернулась так, что сомкнутые фарфоровые веки нацелились туричу в глаза.

– Ты считаешь, будто заслуживаешь награду за то, что сделал? Ты не расслышал, сколько боли было в моей благодарности? Для нашего народа ты проклятый убийца, от расправы нас останавливает лишь скорбь по упокоенной богине.

– И, тем не менее, никто из вас не отважился прервать её помешательство. Пройдёт время, прежде чем ты поймёшь, что меня не за что проклинать, и возмездия я не заслуживаю.

– Допустим, что эмоции застят мне глаза. Допустим, смерть Кэрмедеи всем только на пользу. Допустим, казни ты не заслуживаешь, турич. Но я знаю, чего ты попросишь. Лучше разворачивайся и уходи.

– Мне это обсуждать не с тобой. У меня в руке подвеска Кэрмедеи, а за поясом секира Тура. А пришёл я предложить вам голову Джовиты.

Слова Ратибора произвели впечатление. Склонив голову набок, белоликий произнёс:

– Раз уж ты так высоко себя ставишь, то я могу просить верховного жреца предоставить тебе аудиенцию. Но он лишь повторит мои слова, и ты уйдёшь ни с чем.

– Послушаем, что скажет верховный жрец.

Стражник кивнул и выкрикнул что-то на неизвестном языке. Загремел сдвигаемый засов, и ворота пришли в движение. Четверо симургов по ту сторону с трудом сдвинули тяжёлую створку. Белоликий дал знак следовать за ним, в то время как оставшиеся двое ловко вскарабкались по стенам к потолку.

Глава стражи пополз, прижав к телу правую руку с оружием, а левой помогая себе передвигаться. Ратибор с Игуном последовали за ним в тёмный проём. Свет факела упал на симургов, что открыли ворота – у тех не было масок, и ничто не скрывало их лиц.

Ратибор вспомнил владельца Гамла Вамхаса, благородного Ирэма Дэг Горогита. Аристократа с внешностью могучего орла. За окованными воротами турич увидел цыплят. У подземных вырожденцев были короткие тупые клювы, громадные и как будто незрячие глаза, а на морщинистых головах едва ли можно насчитать больше тридцати пёрышек. И вряд ли дерзкий стражник скрывал под маской внешность менее жалкую.

Ведя гостей по каменному тоннелю, симург вдруг спросил:

– Почему ты решил убить Кэрмедею?

– Она на меня напала. И недооценила простого турича.

– Старым богам это свойственно. Джовита – другое дело. Он ещё молод и осторожен.

– Вам лучше знать.

Стражник что-то пробормотал на своём наречии, но Ратибор не стал уточнять – всё его внимание переключилось на огоньки, показавшиеся вдалеке. Коридор упирался в полукруглую арку, за которой начинался подземный город. Его улицы, звуки и суть таились за сводами, Ратибор не мог оценить обители симургов, пока провожатый не вывел путников из тоннеля. И тогда открылись мрачные катакомбы.

Прямо перед путниками возникла широкая лестница, ведущая вниз. От подножия её начиналась улица, по обе стороны которой к потолку тянулись проёмы домов. Одни были завешены тканью, другие зияли неприкрытыми проходами. Строивший эти катакомбы, должно быть, воображал, что симурги будут летать вдоль высоких стен, но нынешние обитатели ползали, словно насекомые. Кто-то пользовался натянутыми верёвками, а кто-то взбирался прямо по кирпичной кладке. Всюду происходило копошение.

Ратибор мог разглядеть происходящее благодаря светящему мху, поросшему на кирпичах. Света тот давал мало, так что видно было лишь силуэты, множество силуэтов, из-за которых словно бы двигались сами стены.