Земля мечты. Последний сребреник

– Да, это они! – с этими словами он бросил трубку и поспешил к двери.

– Езжай! – в отчаянии заорал Пиккетт.

Раздался щелчок, стук и длинный деревянный шлагбаум начал опускаться, перекрывая дорогу. Эндрю спокойно смотрел на преграду. Пиккетт ударил его по плечу и прокричал:

– Да езжай уже, черт побери!

Охранник искал что-то в кармане пальто – что? Пистолет, значок, баллончик со слезоточивым газом? Эндрю громко рассмеялся и начал говорить, но тут удар по его ноге сбросил ее с педали сцепления, и туфля Пиккетта нажала на его другую ногу над педалью газа. «Метрополитан» рванулся вперед, успел проскользнуть под закрывающимся шлагбаумом и устремился прямо на бетонный вазон слева, подчиняясь произвольному повороту баранки.

Эндрю, преодолевая сопротивление рулевого колеса, крутанул его вправо. Он кричал что-то неразборчиво и с поворотом перебрал – задние колеса машины занесло.

– Убери к чертям свою ногу!.. – прокричал Эндрю, закручивая рулевое колесо в другую сторону. В какую-то секунду Пиккетта отбросило на дверь. Потеряв равновесие, он надавил на педаль газа и на ногу Эндрю еще сильнее в тот момент, когда тот левой ногой выжал сцепление. Двигатель взвыл, выстрелив серым облаком выхлопа, и Эндрю отпустил педаль сцепления, ожидая услышать звук крошащихся металлических деталей движка. Он снова надавил на ногу Пиккетта.

– Ой! – вскрикнул Пиккетт. – Черт побери!

Их снова занесло, и они чуть не ударились о багажник припаркованной машины, их крутануло еще сильнее, да так, что попали на парковку торгового центра «Праздный», ударив тележку для покупок. Эндрю наконец-то убрал свою освободившуюся ногу – на нее больше не давила туфля Пиккетта – с педали газа, слегка притормозил, после чего, держа трясущимися руками рулевое колесо, медленно, целенаправленно поехал по парковке к выезду на Вестминстер-бульвар и дальше по улице, пока не свернул на парковку тепловой электростанции Хейнса, нашел место для машины и заглушил двигатель.

Несколько секунд он сидел молча, потом сказал:

– Здесь они нас не найдут.

Он тяжело дышал, чтобы перебить громкий стук сердца. Потом вылез из машины, подошел к заднему колесу, колпак ступицы которого прошелся по бортовому камню. Колпак был смят так, будто кто-то молотил по нему кувалдой.

– Черт побери, – выругался Эндрю. Колпаки для колес «метрополитан» на дороге не валялись. Передний бампер тоже немного погнулся в том месте, где Эндрю поддел тележку из супермаркета.

Эндрю вернулся в машину, и тогда Пиккетт прервал свое молчание.

– Ответь мне, бога ради, что ты собирался сказать охраннику? – спросил он. – Я тебя предупредил: у них лицензия на ношение оружия.

– Меня обуяло дикое желание прочесть ему стихи, – сообщил своему другу Эндрю. Он неожиданно улыбнулся, к нему внезапно вернулась малая толика того нездешнего чувства, которое проснулось в нем, когда он увидел охранника.

– Стихи?

– Конкретно Вейчела Линдсея[78]. – Эндрю выдохнул, успокаиваясь. «Бум-лэй, бум-лэй, бум-лэй, бум![79] – процитировал он, молотя в такт кулаком по приборному щитку. – Ручкой швабры из стола выбиваем шум!» Что скажешь? Добились бы мы этим желаемого результата?

– Конечно, – сказал Пиккетт. – Конечно, добились бы. А как иначе? – Он повернулся и посмотрел вдаль, мимо машин на улицу. – Его не было в этом торговом центре.

– Кого? Охранника?

– Нет, твоего дядюшки. Я не видел его машины на парковке у центра. Он исчез. Куда, черт побери? Мы его потеряли, потому что валяли дурака.

Эндрю нахмурился.

– Ты уж скажи, что это я валял дурака. Поехали. Они не будут нас преследовать. У охраны нет юрисдикции за пределами муниципалитета. А в полицию по таким мелочам они звонить не будут. Городская полиция не станет присылать своих людей из-за пожеванных газонов. Я не хотел делать ничего такого. Меня просто понесло.

Пиккетт хранил молчание.

– Поедем-ка в Отдел дератизации и поговорим с Шато – узнаем, что ему удалось выяснить про этот рыбий эликсир.

– Ладно, – вздохнул Пиккетт. – Но где, черт побери, старик взял этих черепах и зачем? Как нам это узнать? Вопрос жизненно важный. Я в этом уверен.

Эндрю только пожал плечами. Они влились в общий трафик и поехали по Вестминстерскому бульвару к Студебейкер-роуд, где Эндрю собирался сделать разворот и направиться снова на восток по краю нефтяных полей. «Жизненно важный» – Эндрю не мог понять, что скрывается за этими словами. Жизненно важными были десятки вещей: закрасить краской еще один участок стены, закончить работы на кухне, для разнообразия брать на себя ответственность. А он тут опять втирает очки как восемнадцатилетний мальчишка. То, за что он был ответственен, являлось, черт его раздери, судьбой мира, махинациями призраков Пиккетта. Шло бы оно все к дьяволу, все это дело с монетами и колдовством. Ничего из этого не вышло, кроме помятого колпака.