Земля мечты. Последний сребреник

Пиккетт кивнул, глядя в окно, он уже витал в библиотеке, рассчитывая набрести на Ответ. Они свернули в Гарден-Гроув и заехали на парковку Отдела дератизации, где два сотрудника в коричневых рубашках смешивали в огромной деревянной бадье кукурузную муку с крысиным ядом. Эндрю поставил машину, выключил двигатель. Пиккетт вывернул на себя зеркало заднего вида, посмотрелся в него, разгладил волосы, усы. «Черт побери», – пробормотал он, не в силах справиться со своими вихрами, насыщенными влагой тумана. Эндрю усмехнулся, посмотрел на него, а Пиккетт нахмурился и вышел из машины.

Когда они вошли внутрь через стеклянную дверь, Пиккетт напустил на себя очень деловой вид, кивнул дежурной у дверей, и та мгновенно ответила ему широкой улыбкой, вздернув при этом брови, словно из всех, кого она предполагала увидеть сегодня в этих дверях, Пиккетт был самый желанный. Он покраснел и кинул взгляд на Эндрю, который ухмыльнулся в ответ. Тогда он закашлялся, словно что-то застряло у него в горле.

– Джорджия занята? – спросил он.

– Она там, куда и короли ходят пешком.

– Ясно, – сказал Пиккетт, и в этот момент послышались шаги по ковровой дорожке у них за спиной и появилась подружка Пиккетта. Эндрю подумал, что в своей цветастой восточной рубашке и черных лоферах из чайнатауна она выглядела скорее как ясновидец, чем секретарь.

– Эндрю, – сказал Пиккетт, делая широкое движение рукой, – ты знаком с Джорджией?

– Лет сто, наверно.

– Да, конечно, – сказал Пиккетт. – Конечно.

– Привет, Бимси, – сказала она, подмигнув Эндрю.

– Бимси? – прошептал Эндрю, и Пиккет ответил ему хитрой улыбкой.

Она была миниатюрной и хорошенькой, с приятным ртом и непослушными волосами, в уголках ее глаз собирались морщинки, когда она улыбалась. С учетом всего этого она излучала что-то вроде высокомерия, без которого не мог, вероятно, обойтись ни один медиум в мире, полном людей сомневающихся.

– Вы с Бимси не хотите побыть наедине некоторое время? – спросил у нее Эндрю.

Она зарделась, а Пиккетт словно воды в рот набрал, наклонился и принялся разглядывать в витрине композицию из крысиных муляжей, проиллюстрированных разными примерами их преступлений: перегрызенный провод, пожеванный авокадо в прозрачной пластмассовой шкатулке, набивка из кресла.

– Очень информативно, – тонким голосом сказал он. – Представь только, что могла бы крыса наделать у тебя в мансарде.

– Почти немыслимо, правда? – сказал Эндрю, улыбаясь Джорджии, которая подошла к витрине, словно собираясь объяснить странности в ней. Эндрю показал на приоткрытую дверь неподалеку и спросил:

– Мистер Шато у себя?

– Да, – сказала она. – Вроде он не занят. У него был один джентльмен – уже ушел минут десять назад.

– Тогда я к нему загляну, а вас двоих оставляю подискутировать о крысиной выставке.

Пиккетт отчасти с облегчением, отчасти с разочарованием посмотрел вслед Эндрю, а когда тот исчез за дверью в кабинет, они завязали серьезный разговор, подслушивать который не пожелал Эндрю.

– Эй, на мостике, – весело сказал Эндрю человеку, который сидел, схватившись за голову, глядя на заваленный бумагами стол.

– Что такое?! – почти выкрикнул он, движением испуганного недоумения сталкивая на пол иллюстрированную книгу о насекомых. Выражение на его лице было такое, будто он ожидал появления в своем кабинете чего-то омерзительного. – Мистер Ванберген! Какими судьбами… Это вы? – Он улыбнулся странной улыбкой. У него было веселое лицо, чуть ли не ангельское, но на нем будто бы лежала печать недавнего испуга, и он смотрел не на Эндрю, а в сторону парковки, которую можно было увидеть через дальнее окно. Но вдруг страх словно отпустил его. Стена за его спиной была закрыта множеством лотков с жуками – одни жуки были громадные, другие микроскопические, и все они неискушенному взгляду могли показаться совершенно одинаковыми, отличающимися разве что своими размерами. Сам Эндрю всегда полагал, что нахождение под неусыпным взглядом тысяч жучиных глаз может измучить человека, и здесь он, возможно, видел подтверждение своей мысли.

– Как себя чувствуете? – спросил Эндрю. – Извините за вторжение.

– Да. Нет. Я… задремал на минутку. Я… я думаю, все дело в биоритмах. По правде говоря, паршивенько себя чувствую. – Он сделал этакий короткий объяснительный взмах рукой.

– Сочувствую. Не буду тратить ваше время. Сам спешу. К какому выводу вы пришли с этим рыбным эликсиром?

Шато опять слабо улыбнулся.

– О, да. Этот… как вы его называет? Эликсир? Он не представляет ничего такого, о чем вам следовало бы беспокоиться.

– Прошу прощения, – сказал Эндрю, моргнув. – Я в общем-то ничуть не беспокоился. Я хотел узнать, что он такое?

– Конечно, конечно. Приношу вам свои извинения.

– Извинения?