Земля мечты. Последний сребреник

Когда они ушли, кафе обеднело на шесть банок пива, но зато теперь эти двое были расположены к ним по-дружески. Вполне возможно, что они переметнулись на другую сторону, что они были хорошими парнями, попавшими в сети Пеннимана, даже не отдавая себе отчета, где оказались, а за этот вечер дружеская атмосфера, гумбо, пиво, дружеский разговор открыли им глаза, и они покинули стан врагов кафе. Эндрю даже почти чувствовал к ним приятельское расположение.

Через пять секунд после того как за ними закрылась дверь, с улицы донеслись крики. Эндрю, Пиккетт и Роза бросились на шум.

– Ограбление! – крикнул Эндрю, решив, что на телевизионщиков – что? – напали. Может быть, вернулся вконец рехнувшийся Кен-или-Эд. Но нет, только эти двое и спорили о чем-то на аллее. Кричали. Китаец чуть не с ума сходил. Какое-то существо налетело на камеру, вытащило кассету и разорвало пленку на мелкие части. Существо с когтями.

– Чертовы кошки! – прокричал лесоруб, внезапно протрезвев и придя в бешенство.

Но коты были тут ни при чем, Эндрю в этом не сомневался. Какое-то наэлектризованное волнение радости и тайны прошло по его телу, и он вдруг почувствовал себя человеком с друзьями, как шаман, который может вызвать ветер и птиц, отправлять их на исполнение задания, может заставить дубы танцевать в лесу. Рама, закрывающая подпольное пространство, была сдвинута в сторону. Эндрю исподволь посмотрел туда, не веря, что это возможно, но все же зная, что так оно и было. Пленку разорвал опоссум – вот кто, а это означало, что последний корабль Пеннимана затоплен. А обитал он прямо под домом Эндрю. Он даже видел его в мягком свете уличного фонаря – опоссум смотрел на него своими глазами-бусинками, а потом исчез в темноте.

Количество пленки на улице было воистину невероятным, драная и грязная, она протянулась чуть не до берега и вернулась обратно. По ней уже проехались машины. Эндрю и предположить не мог, что в видеокамере столько пленки. И вся она до последнего дюйма явно была вытащена из кассеты и разодрана, пережевана и измята, лежала спутанная клубками в водосточном желобе и кустах.

– Черт, – сказал оператор. Стоял он совершенно неподвижно, и Эндрю показалось, что он обеспокоен тем, что ему придется перед кем-то отвечать за случившееся. Через пять минут они уехали, а скомканная пленка едва влезла в мусорный бачок на заднем дворе.

Через полчаса ушел и Пиккетт, и Роза устало поплелась в спальню. Слава богу, подумал Эндрю, что завтра они будут закрыты. На одну только уборку уйдет полдня. И что? Он весело засвистел, хотя все суставы у него болели. Пенниман пришел в кафе весь такой уверенный в себе, а ушел развалиной. Кен-или-Эд был сломан. Кафе получит отличный отзыв в «Мягком кресле», не говоря уже о «Геральде», который принадлежал Пиккетту. Пиккетт свой отзыв написал три дня назад. Не без помощи Эндрю.

Надев другой шефский колпак, надутый до опасного состояния, он в последний раз этим вечером вышел из дома. В руке он держал блюдечко с молоком. Пощелкав языком у входа в подполье, чтобы привлечь внимание опоссума, он поставил блюдечко в темноту под домом, а потом обошел его и встал перед фасадом.

В общей комнате Фицпатрика горел свет, но, когда Эндрю стал пересекать улицу, свет погас, словно его увидели и пожелали, видимо, спрятаться за занавесками и понаблюдать. Он постоял на тротуаре, колпак колыхался на его голове, освещенный уличным фонарем и искромсанный, как кучевое облако, несомое ветром с моря. Немного спустя он развернулся и пошел назад, довольный тем, что Фицпатрики не знают, зачем он приходил, что вид его неподвижной фигуры в шевелящемся колпаке на тротуаре в полночь являл собой нечто для них непостижимое. Понять его было им не по уму.

Он вернулся в дом, вполне довольный собой, поднялся по лестнице и лег в кровать.

Глава 14

Поскольку мы столь долго исследовали лабиринт, не получая никаких результатов, из этого по чисто человеческим причинам вытекает, что в недалеком будущем наши работы придется сворачивать, а мы должны сосредоточиться на подготовке торжественного закрытия с официальным обедом, шампанским и декоративным фонтанчиком.

Роберт Льюис Стивенсон. «Ворчливая старость против юности»

[100]

На следующее утро, когда он проснулся ни свет ни заря, ложка была в кармане его брюк. Она упала ему на ногу, когда он взял брюки, собираясь их надеть. Кто положил ее туда? Коты. А почему бы и нет, подумал Эндрю, обходя на цыпочках спальню. Вполне возможно, что коты сейчас внизу играют в кункен[101] с кроликами, опоссумами и пипами, плетут заговор против СССР.