Земля мечты. Последний сребреник

Пенниман шел мучительной походкой, ступая на каблуки. Проковыляв полпути, он остановился с задней стороны заведения «У сеньора Пробки». Свободной рукой он пошарил в кармане брюк, вытащил складный ножик. При этом он не сводил с них глаз и держал под прицелом. Раскрыв одно из лезвий ножа, он воткнул его в кожу туфли сбоку, разрезал ее, облегченно вздохнул. Потом вонзил нож в кожу передней части туфли и отрезал ее, при этом зацепил концом лезвия носок и разодрал его.

Эндрю чуть не вскрикнул. Он никак не ожидал увидеть то, что увидел внутри разрезанных туфель Пеннимана среди мусора на земле проулка. Он не увидел пальцев, не было там и реальной плоти. Вместо этого он увидел расщелину, черную, чешуйчатую мозолистую стенку раздвоенного копыта, непристойного в лунном свете. Пенниман вонзил нож в другую туфлю, срезал немалую часть и с нее.

Лицо его подергивалось и дрожало, волосы торчали клочьями на голове, кожа которой была пархатой и пятнистой. Он облизнул губы языком, чуть ли не похожим на змеиный. Миссис Гаммидж смотрела на него, как зачарованная, испуганная, не веря своим глазам. Она смотрела глазами человека, который при виде зла испытывает двоякие эмоции – отвращение и любопытство, она напоминала полураскаявшегося мучителя, одолеваемого чувством трусливого, лебезящего угрызения.

Эндрю отпрянул от нее, старик не сводил с него револьвера. Эндрю замер. Пенниман стоял улыбаясь. Он выбросил нож в траву, достал из внутреннего кармана пиджака свою освинцованную серебряную позванивавшую шкатулочку. Казалось, что из-под крышки вырывается пар, пахнущий серой и адом. В его брючном кармане перекатывались две замаскированные под десятицентовики монеты, и он снова облизнул губы, возможно, размышляя, может ли он позволить себе достать эти две сплавленные монеты, разрушить маскировку в виде десятицентовиков и добавить эту парочку к своей коллекции. Он переместил лицо в поток зловония из шкатулочки и глубоко вздохнул. Его черты окоченели, а рука с револьвером судорожно дернулась, словно собиралась отбросить оружие куда подальше, немедленно раскрыть шкатулочку, достать из нее опоганенное серебро и пропустить его через свои пальцы.

Искушение было столь сильно, что искажало его черты, но все же он убрал шкатулочку, видимо, не мог осуществить жонглерское действо, не положив револьвер. Ему не хватало всего лишь еще двух монет. Только и всего. Еще две монеты до того, как солнце снова взойдет над усталой землей.

Они снова оказались на пустынном асфальте Главной улицы. Он показал им на пристань. Прибой с грохотом обрушивался на берег, сотрясая сваи. Лампочки на пристани все еще горели, тусклые и бледные в свете, который давала громадная луна, висевшая над городом, словно газовая лампа, угрожая взорваться каждую секунду. Ветер с наветренной стороны налетал на склоны волн, нес песок, очищал берег в местах, доступных приливу. В море упало скопление метеоритов.

Они нырнули под трос, которым служба спасения перекрыла вход на пристань, а Эндрю все поглядывал – не предоставится ли ему шанс. Он понятия не имел, когда такой шанс может возникнуть или в какой форме. Он ни секунды не сомневался, однако, что с радостью прыгнул бы в океан, если бы нужно было спасать оказавшуюся в воде Розу. Встал бы грудью перед пулей, чтобы защитить Пиккетта. Но готов ли он сделать то же самое, чтобы спасти безликий мир? Чтобы остановить Пеннимана? Наступит ли тот отчаянный момент, когда он скажет: пропади пропадом этот револьвер, и бросится на врага. Или он предоставит это миссис Гаммидж? Она явно готова к этому. Она немного подпрыгивала при ходьбе, наблюдала краем глаза за Пенниманом, зная, что при нем пагубное сокровище, что на его сбор ушла целая жизнь, и одним хорошо рассчитанным движением она может…

Но нет, Пенниман уже перестал быть полностью человеком. Он был существом, порожденным монетами, существом зла, и он слишком хорошо понимал всех миссис Гаммидж этого мира. Он знал, насколько им можно доверять. Он провел трех своих спутников по пристани, мимо бетонных туалетов, мимо стоков для чистки рыбы, башни спасателя, мимо стоков для перекусов к «Дому наживок мистера Лена». Ветер вовсю хлестал темный дом на самом конце пристани.

Океан представлял собой огромную маслянистую долину с горбинками волн, катящихся к берегу. Лунный свет в виде ленты цвета слоновой кости рассекал океан, будто утончающийся хайвей, доходил до глубин, отливавших нездешним серебристо-зеленым сиянием. На западе в Сигнал-Хилл горела нефть, пламя теперь стало низким и насыщенным, отчего над севером Лонг-Бича возникло некое подобие нимба. Все они стояли на ветру перед Домом наживок в ожидании требований Пеннимана, озвучивания его плана. Что бы он ни делал, Эндрю не в силах был помочь ему с ложкой. Он понятия не имел о том, что с ней случилось. Возможно, ее утащили коты, как это сделали свиньи в занимательной истории Джонсона. Ложка выпала из рук Эндрю. И слава богу. И все же он сыграет свою роль до конца…