Земля обетованная...

Нуци Ионас солгал. Давид Кнох действительно сказал нечто подобное, но не в адрес Хаима Волдитера, а на сей раз в адрес Нуци Ионаса, якобы умышленно скрывшего порочащие факты из жизни своего подопечного холуца. Кнох предъявил ему обвинение в злоупотреблении положением доверенного лица Симона Соломонзона. Именно Нуци вменялось в обязанность повседневно наблюдать за Хаимом, изучать его характер, настроения, следить за поведением, знать обо всех его связях, систематически, исподволь готовить его для исполнения самых серьезных, сугубо секретных поручений. Потому-то Хаима и поселили на одном дворе с Ионасом.

Хаим хотя и был удручен разговором с Ионасом, однако вздохнул с облегчением от сознания, что он, ни секунды не колеблясь, отказался расстаться с Ойей и что отныне он не связан с шайкой законспирированных убийц и контрабандистов, маскирующих свою черную работу болтовней «о высоких идеалах и кровных чаяниях народа-скитальца».

Ойя встретила Хаима настороженным взглядом, но, не обнаружив на его лице признаков тревоги, принялась за стряпню.

Хаим прилег, как обычно это делал по возвращении с работы, ожидая, когда Ойя приготовит ужин, закрыл глаза. И мрачные мысли, тесня и обгоняя друг друга, закружились в его голове. Иногда его охватывало отчаяние, но тут же он старался успокоить себя: «Переживем! Свет не сошелся клином на Ионасе и Соломонзоне. И кто знает, чем бы еще закончилась моя работа у них. Может, и меня «паровоз» отправил бы на съедение рыбам, как это делал с другими, неугодными ему людьми. Не бог весть каким сложным делом для всей этой компании было отправить к праотцам даже такого человека, как Майкл, а я что? Песчинка… Нет, я правильно сделал, порвав с этой братией. Как бы худо нам с Ойей ни было, с голоду не умрем. Буду работать кем угодно! Никакой труд меня не страшит. Работу я найду, непременно найду… Из-под земли выкопаю, но найду…»

13

Утром Хаим ушел из дому задолго до того, как Ойя пошла на фабрику. Ничего не сказав ей о своем увольнении из Экспортно-импортного бюро, он направился в Яффу. Этот город был ему больше по душе, чем шумный, равнодушный и чопорный Тель-Авив; там жизнь была, как на скачках: все, словно обгоняя друг друга, стремились к финишу за большим призом.

Яффа, расположенная всего в полутора милях от Тель-Авива, была древним городом, с узкими и кривыми улочками и зачастую убогими домами. Хаима этот город привлек прежде всего тем, что его обитатели были, как казалось ему, людьми простыми и отзывчивыми. Это он понял, работая некоторое время на местной железнодорожной станции и общаясь с грузчиками, среди которых трудилось немало арабов и евреев, имевших случайное отношение к этой немудреной профессии. Всех их привела сюда нужда.

Хаиму частенько доводилось соприкасаться по делам Экспортно-импортного бюро со служащими товарной кассы, станционными чиновниками, особенно с весовщиками и маневрантами. Теперь он возлагал надежды на их советы и помощь. «Захудалая там станция, — рассуждал он, — но люди как будто неплохие. Найдут и для меня какую-нибудь работу. Много ли мне нужно? Ровным счетом чепуха… Заработать на кусок хлеба и чтобы никто не дергал, не угрожал, чтобы я сам не оглядывался, будто совершил преступление. И скажу спасибо, ей-богу! Я же ехал сюда не бог весть за каким большим счастьем… Вижу, уж какое тут может быть «счастье» для простых смертных… Наглотался его так, что сыт по самое горло!..»

На железнодорожной станции, куда, прибыв в Яффу, сразу же отправился Хаим, в этот день даже для грузчиков-профессионалов не было работы.

— Это все из-за войны, — ругались они, — гори она вместе с теми, кто ее придумал!

Люди сидели на земле в тени, мирно беседовали, терпеливо ожидая, не заявится ли кто-нибудь выкупать со склада груз. И если подвертывался такой случай, то дружеская беседа тотчас же обрывалась. Все бросались к заказчику и, окружив его плотным кольцом, старались перехватить друг у друга работу, сбивая цену за свой труд. Вспыхивали споры, а иногда и ожесточенная драка.

Хаим вскоре понял, что делать ему здесь нечего. В то время, когда он приходил на товарную станцию как служащий Экспортно-импортного бюро, грузчики в надежде на заработок заискивали перед ним, выслуживались и угождали, а теперь, узнав, что он так же, как и они, ищет работу, равнодушно отворачивались или недвусмысленно давали понять, что здесь ему не место.

Побывал Хаим и у весовщика, поговорил со служащими товарной кассы, его выслушали, но в ответ на просьбу помочь устроиться на работу беспомощно разводили руками.