Земля после нас: Что расскажут камни о наследии человека?

Агассис обратил в свою веру влиятельных людей, среди которых был оксфордский профессор преподобный Уильям Бакленд — возможно, самый знаменитый (и самый эксцентричный) английский геолог той поры, известный тем, что попробовал на вкус всех доступных ему животных (по его словам, ужаснее всего оказалась мясная муха, следующим за ней был крот) и облачался на полевые экскурсии со студентами в свою академическую мантию и шапочку. Бакленд оставался скептиком даже после того, как Агассис показал ему альпийские ледники. Тем не менее он пригласил Агассиса и своего коллегу-геолога Родерика Импи Мерчисона на холмы Шотландии и Северной Англии, чтобы изучить найденные там доказательства. Отличите ли вы разжиженную массу отложений, оставленных грязекаменным потоком, вызванным ливневым паводком, от той же разжиженной массы, размазанной под надвигающимся ледяным щитом? Агассис продемонстрировал своим спутникам: практическое отличие состоит в том, что медленное раздавливание и дробление под ледником может привести к появлению на валунах и основной породе под ними глубоких шрамов и борозд. Даже самый сильный поток воды не способен систематически вызывать образование подобных меток.

Бакленд перешел в новую веру (хотя Мерчисон до конца жизни так и остался при своем) и тоже начал проповедовать «ледниковое евангелие». Он, в свою очередь, убедил в правильности этой гипотезы Чарльза Лайеля[9], что сыграло решающую роль. Лайель больше, чем кто-либо другой, способствовал заложению в XIX веке философских основ геологии, в том числе посредством своей концепции униформизма (или актуализма, высокопарного термина, означающего, что геологию прошлого следует рассматривать как деятельность продолжительных, медленных процессов, наблюдаемых в наши дни). Его идеи оказали глубочайшее влияние на науку и в XX веке и остаются актуальными доныне. Вскоре после того, как Лайель признал гипотезу Агассиса, он сам публиковал работы о свидетельствах древнего оледенения Шотландии.

Ледниковая теория была принята. Агассису говорили, что из-за него «все геологи помешались на ледниках». Это было преувеличением. Для полного признания потребовалось еще несколько десятилетий, однако больше не считалось, что теория оледенения граничит с безумием. И очень скоро стало ясно, что некогда воцарившаяся ледниковая эпоха совсем не так проста. Периоды оледенения были множественными. Свидетельства этого оказались вполне очевидны, как только люди начали копаться в ледниковых наносах. Потому как то здесь, то там встречаются заключенные между слоями ледниковых отложений линзы озерных отложений глинисто-алевритового состава с включениями ископаемых листьев и веточек дуба и вяза, а также костей теплолюбивых животных, таких как лошадь и гиппопотам. Схема стала ясна. На протяжении ледниковых периодов ледник неоднократно наступал и отступал.

Теперь известно, что холод и тепло сменяли друг друга с ошеломляющей в геологическом смысле быстротой. Ледниковые периоды были поставлены неким педантичным хореографом. Чтобы отыскать этого хореографа, потребовалось более века исследований, в течение которых ученые не раз и не два брали ложный след. Облик хореографа понемногу проясняется, хотя мы, как биологический вид, энергично ставим палки в колеса сложной, лишь частично изученной машине, управляющей танцем мирового климата.

Поиски хореографа ледниковых периодов начались более века назад, вскоре после того, как научное сообщество, кто с благоговением, кто с неохотой, приняло тот факт, что не так давно большая часть Северной Европы была погребена под толстым слоем льда, а затем осознало, что глубокое оледенение время от времени сменялось настолько теплыми периодами, что по нынешней Трафальгарской площади бродили бегемоты и гиены.

В конце XIX века упрямый, эксцентричный шотландец Джеймс Кролл[10] почерпнул у астрономов знания о систематических изменениях орбиты и вращения Земли. Циклически изменяется эксцентриситет земной орбиты, она становится более эллиптической, затем снова округлой, а ось вращения Земли изменяет угол наклона, и эта наклоненная ось также слегка колеблется. Отклонения орбиты и оси вращения представляют собой взаимопересекающиеся циклы с периодом около 100, 40 и 20 тысяч лет; их суммарное воздействие напоминает не столько метроном, сколько изобретательного джазового ударника, исполняющего вариации в постоянном ритме. Эти отклонения, рассуждал Кролл, несомненно вызывают систематические изменения как количества получаемого Землей солнечного света, так и его сезонного баланса, то есть влияют на то, будут ли зима или лето в том или этом полушарии относительно теплыми или холодными. И это, заключил исследователь, могло приводить к увеличению и уменьшению ледниковых щитов во время геологически недавних оледенений. Научное сообщество внимало Кроллу заинтригованное, но не убежденное.