Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

– Там нас будет встречать… – Горислава помедлила мгновение, словно не в силах выговорить слово «жених», и закончила иначе, – конунг Эрик?

– Твой жених уже заждался тебя, йомфру, – Дагфинн усмехнулся странной усмешкой, которая опять ничуть не шла к его лицу, умному и благородному – словно грязная онуча выглянула из нарядного, шитого жемчугом зелёносафьянного сапога. Горислава покраснела, поняв, что имеет в виду годи. А он помолчал несколько мгновений и вдруг сказал, уже приняв свой обычный вид:

– По правде-то говоря, Эрик наш Анундссон пока ещё не конунг. Тинга ещё не было.

Княжна кивнула понимающе. Когда возникает спор о престоле и права спорящих равны (ну или почти равны), всё должен решить тинг. А если голоса на тинге разделятся поровну – меч.

– А когда будет тинг? – спросила Горислава, думая вовсе об ином. За кого она будет выходить замуж – за настоящего конунга или всё-таки за рабичича, который хочет стать конунгом? Впрочем, Эрик – не рабичич, – тут же напомнила она себе.

– А вот как тебя Эрик встретит, так сразу после этого тинг и будет. И свадьбу сразу же сыграем, – обрадовал её Дагфинн, понимающе улыбаясь. – Всё в Уппсале и будет.

Горислава помолчала несколько мгновений, обдумывая. Выходило так, что её жених женитьбой на дочери Всеслава Брячиславича, потомка Велеса, хочет укрепить своё положение перед тингом, чтоб больше сторонников получить. Она тут же отогнала мгновенный укол разочарования – кто и когда говорил ей, что её ждёт любовь как в баснях да кощунах? Она ведь с самого начала знала, что это не её выдают замуж за того Эрика, а Полоцк сочетают с Сигтуной.

– А Уппсала, – произнесла она, словно пробуя на вкус слово, – что это? Город?

Годи негромко рассмеялся, но почти сразу же оборвал смех:

– Город, – протянул он, тоже катая слово на языке, словно камешек. – Да нет. В нашей стране городов нет. Посёлок это по вашим меркам. Там древний двор конунгов, там ещё Инглинги сидели на престоле, и выборы конунга всегда там проходят. Там священный камень Мурстейн, на нём конунги и принимают власть. Там святилище – Двор богов, священное для всех – и для свеев, и для гётов. Там курганы рода Инглингов. Нет в Свитьод места главнее. Сейчас конунги сидят обычно в Сигтуне… но тинг всё равно всегда проходит в Уппсале, – и добавил. – Обычно тинг всегда бывает весной, перед праздником дис, но в этом году всё не так как всегда. И тинг будет летом.

Выть закончили в тягостном молчании, потом княжна первой поднялась на ноги, поблагодарила. Бросила взгляд поверх борта.

Полоцкая лодья шла в половине перестрела от кнорра, и Горислава увидела на носовой палубе лодьи Бориса – брат провожал княжну в свейскую землю (второй Рогволод воевал сейчас где-то в варяжьей земле). Брат весело помахал ей рукой и что-то прокричал. Ветер скомкал и унёс слова, но Горислава всё-таки разобрала:

– Эге-гей! Берег близко! Глянь-ка!

Борис показывал куда-то за её спину. Горислава резко оборотилась – далеко на закатном окоёме тянулась серо-зелёная полоска земли, а над ней в сумрачном небе едва заметно таяли мглистые горы.

Берег надвигался. Зелёная трава стекала к морю по каменным осыпям, густые кустарники нависали над водой, глядясь в волны с утёсов. Белые барашки лизали острый гранит берега.

На берегу стояли люди. Около сотни – разные. Пестрели крашеные рубахи, разноцветные хангероки, мужские и женские плащи; блестело железо копейных рожнов и секир, выглядывающих из кожаных чехлов, уже расстёгнутых для боя. На всякий случай. Хотя сейчас-то уж наверняка все видели, что к берегу подходят свои корабли.

Горислава покосилась на стоящую рядом Велишу. Девушка стояла, чуть подавшись вперёд и разглядывала людей на берегу так, словно перед ней были берега Той стороны. Хотя, если помыслить, то так оно и было – свейский берег для них, кривичей и есть Та сторона.

Княжна быстро окинула взглядом берег, потом поворотилась к Дагфинну-годи:

– А где ж Уппсала твоя?

– А вон, – годи указал на окоём – верстах в трёх от берега на невысоком пологом холме виднелись какие-то серые постройки из камня и брёвен. – Это и есть Уппсала.

Хоть годи и предупреждал, что Уппсала отнюдь не город по словенским меркам, Горислава на миг испытала острый приступ разочарования. Но почти тут же забыла об этом, вновь глядя на приближающийся берег и стоящих на нём людей. Кто-то из них и был её женихом, конунгом Эриком. И почти тут же поняла – да вот же он!

Тот кто стоял чуть впереди остальных и не мог быть никем, кроме как конунгом – высокого роста, хоть и совсем мальчишка ещё лицом, в алой рубахе греческого шёлка, наверняка взятой в каком-нибудь набеге, и длинном, ярко-синем плаще. Светло-русые волосы спадали на плечи из-под шапки почти до плеч. И по его фигуре, и по его прямому горделивому взгляду сразу было видно – да, это он, конунг.

В этот миг Горислава совершенно забыла о словах Дагфинна, о том, что тинга ещё не было, о том, что её жених пока ещё не конунг. Ну и не конунг, ну и что! Будет конунгом! С ней – точно будет!