Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Кнорр мягко ткнулся носом в берег, подняв со дна тучу ила. На берег упали чалки, хирдманы Эрика ухватились за них, вытягивая судно на сушу. Княжна качнулась вперёд, собираясь спрыгнуть с борта (показать себя жениху не какой-нибудь клушей или птенчиком, а достойной невестой конунга!), но годи одним мягким прикосновением к локтю девушки остановил её:

– Не спеши, йомфру. Надо не так.

А как?

Но спросить она уже не успела – Дагфинн перемахнул через борт и мягко упал на берег совсем рядом с водой. Поворотился к кораблю и протянул руки девушке.

Она поняла.

Дагфинн принял её от отца, прикидываясь её женихом (прикидываясь перед недобрыми людьми и нечистой силой, вообще перед силами с Той стороны), он же и должен вручить её жениху, чтобы тот поставил её на землю Уппланда и явил здешним богам. И Горислава шагнула через борт.

Сильные руки Дагфинна подхватили её мягко и надёжно, и почти тут же передали в другие руки, такие же сильные, который, подержав мгновение (закружилась голова!) поставили её на сухой пригорок. Она поворотилась и впервые глянула в лицо своему будущему мужу.

Эрик был чуть выше неё, волосы у них были почти одного цвета. Прямой острый нос придавал его лицу что-то лисье, но узкое бледноватое лицо выкупало этот недостаток. Тонкие бледные губы были сжаты и вытянуты в нитку, а пробивающиеся на верхней губе тонкие и едва заметные светлые усы делали это как-то странно привлекательным.

Заметив, что невеста смотрит на него в упор, будущий конунг только коротко усмехнулся – и это тоже неожиданно подошло ему, сделало его лицо по-мужски взрослым, обозначилась твёрдая складка у рта. Горислава почувствовала, как улыбка непроизвольно трогает её губы – жених ей понравился, таким он и должен был быть в её представлении. Она улыбнулась ему в ответ и поворотилась к встречающим её людям.

Торжествующий крик толпы взлетел вверх, казалось, досягнул и до самых облаков. Ну и что, что кричали на непонятном языке… придёт время, очень скоро оно придёт – и она будет понимать этот язык. Не может быть иначе.

На мгновение ей показалось, что огромная незримая и почти неощутимая рука ласково прикоснулась к её голове, к плечам, словно ободряя – я здесь. Ты – моя! Не робей, всё хорошо будет. И почти тут же прикосновение исчезло. Кто коснулся её, кто благословил? Дома, в Полоцке, она бы уверенно сказала себе – Мать-Мокошь. Но тут? Она даже не помнила всех имён здешних богов, хоть Дагфинн-годи по пути и рассказывал ей, какие боги хозяйничают в земле Свитьод. Кто там покровительница женщин – Фрейя?

Рука Эрика нашла её руку, крепко взяла за пальцы. Он что-то сказал, она смутно расслышала вопрос, но не поняла ничего. Впрочем, тут и не надо было понимать – и так ясно, что он сказал: «Идём?».

– Идём, – ответила она по-русски, улыбаясь.

Стремя оказалось подогнано точно под её рост («гадал Эрик на это, что ли?»), княжна рывком взлетела в седло (может, невесте было более пристойно и в возке ехать, пусть даже и три версты, но верхом, так верхом! – впрочем, верхом ей доехать предстояло отнюдь не до самой Уппсалы, как она тут же поняла, а только до стоящего невдали возка с кожаным верхом, куда сенные девушки уже таскали девичье приданое), подобрала поводья, улыбнулась жениху и тронула буланую кобылку пятками.

Ураган налетел внезапно, совсем уже рядом с Уппсалой. Ветер ударил резко, порывом, срывая с людей шапки, опрокидывая придорожные стога. С треском рухнула на дорогу матёрая ель, отсекая поезд от едущих в голове всадников. С диким ржанием бились и метались, вставая на дыбы, кони, сбрасывали седоков наземь. Хлестанул дождь, мешаясь с крупным градом. Гулко хлопнув, сорвался с возка княжны кожаный полог, оставив только выгнутые из ивняка дуги, завизжали сенные девушки, укрывая госпожу и укрываясь сами от ливня, ветра и града. Горислава, незадолго до того пересевшая-таки с кобылы в возок, как более приличествовало невесте, привстала, держась за ивовую дугу

Подскакал к возку конунг (он мало не один из всех сумел управиться с конём), крикнул сквозь вой и грохот:

– Руку давай!

Горислава не вдруг поняла, что от неё хотят (Эрик кричал по-своему, на северном языке, хотя невеста уже успела убедиться, что конунг неплохо говорил и на словенском языке, правда с каким-то странноватым выговором), потом, опомнясь, протянула руку. Рывком Эрик вздёрнул её к себе на седло, и тут же грянул оглушительный удар грома. Конь конунга, заржав, встал на дыбы и ударило намётом, не разбирая дороги. Что-то непонятное кричал Эрик, бесполезно терзая поводья, визжала Горислава, забыв про своё княжье достоинство, цепляясь за луку седла; оба едва успевали уклоняться от хлещущих в лицо веток. Наконец, Эрик потерял стремена, оба рухнули с седла в мокрую траву (конунг сумел-таки упасть так, чтобы невеста упала на него, а не на землю), конь с диким ржанием умчался куда-то в кусты.