Земля последней надежды. Свиток 1. Дети конопатого бога

Витко шевельнул плечом.

– Ну… да. Доводилось одним щитом голову укрывать. Не худой был воин. Да и отцы наши вместе служили у князь-Мстислава. Отец после того сюда в Полоцк подался, а они, вишь, в Киев…

Замолчали.

– И часто у вас… вот так? – не сдержался Славята. Бывший старшой Ростиславлей дружины сидел поблизости на горбатой коряге, в задумчивости кусая длинный ус. Жилистый и длинноногий, с висящим над правым плечом седым чупруном, он был чем-то похож сейчас на огромного кузнечика.

Несмеян метнул на него неприязненный взгляд, шевельнул усом:

– У нас, Славята, у нас…

– Ну у нас, – поправился гридень. – Не про то я…

– До сих пор не доводилось против русичей воевать… – нехотя выдавил Несмеян. – Но наказ был строгий дан…

Замолчали снова.

– А ты видел, Витко?.. – спросил вдруг Несмеян и осёкся.

– Что – видел?.. – не понял Витко. Несмеян коротко рассказал про тень Славимира в медвежьем плаще и рогатом шеломе.

– Не видел, – мотнул головой друг.

– И я не видел, – подтвердил Славята, глядя на Несмеяна с любопытством.

А ты – видел ли? – спросил Несмеян сам у себя. – Славимира-то?

Или – не Славимира?

Может, то сам Велес явил сегодня свою волю через князя?

– Ты так в ведуны или в волхвы скоро подашься, Несмеяне, – раздался сзади знакомый голос.

Гридни вскочили – на тропке, облитый с ног до головы лунным светом, стоял князь Всеслав, а за его спиной – новогородский боярин, Гюрята Викулич.

– Видишь то, чего не видят другие, – князь устало улыбнулся, и Несмеян тоже дозволил себе улыбку.

– Мы же в святилище, княже Всеслав, – возразил он. – Может, потому…

– Может, может… – рассеянно сказал князь. Подошёл вплоть, задумчиво коснулся камня, на котором только что сидел Витко, кончиками пальцев.

– Святилища-то… нет давно, – осторожно заметил за спиной Славята.

– Место осталось, – сказал Всеслав, глядя на реку. – Священное место, Велесом да Перуном отмеченное. И не зря отмеченное. Глянь, как красиво…

Было красиво.

Светила полная луна, и в её неверном свете, в тихой воде Волхова стояли отражения сумрачных ельников, светлых боров и радостных бело-зелёных березняков на правом берегу, дрожало в едва заметной ряби вместе с лунной дорожкой отражение церкви.

Церкви?!

Все четверо замерли, изумлённо глядя на реку. То, что отражалось в воде, не было церковью. Отражённый в Волхове храм был гораздо выше перынской церкви, над шатровыми кровлями не было крестов и куполов, над главным входом грозно вздымал длинные клыки огромный череп невиданного зверя – не самого ли индрика?

Наваждение?

Нет!

Несколько мгновений князь, боярин и три гридня смотрели на отражение, затаив дыхание, охваченные каким-то молчаливым трепетом, дыханием седой древности. Тревожно пахнуло дикими травами, горьковатым тонким запахом гари…

Налетел лёгкий ветерок, унёс запахи, сморщил рябью воду реки. Отражение пропало.

4. Русская земля. Киев. Лето 1066 года, зарев

– Мальчишка! – великий князь хлопнул ладонью по столу, ушиб руку, поморщился. Гонец косо глянул на него от двери, но смолчал – нечасто приходилось видеть воям Изяслава Ярославича в гневе.

Великий князь вскочил с места, прошёлся по горнице туда-сюда, резко поворотился к гонцу.

– Рассказывай! – бросил он.

– Чего – рассказывать? – не понял вой. Снова глянул на князя с опаской. Неуж Мстислав Изяславич в письме своём не всё написал?

– Князь твой пишет, его Всеслав разбил! И что он, Мстислав, в Ладогу бежал! И всё! Ты сам был в том бою?!

– Был, – выдавил вой, глядя в сторону.

– Ну вот про всё и рассказывай!

А что расскажешь-то?

Про то, как лазутчики вовремя проведали – идёт из Полоцка Всеслав с ратью, конно и пеше, снова на Плесков? Или про то, как рать Всеславля, к Плескову идучи, мало не вдвое увеличилась? К полоцкому оборотню толпами стекались кривичи – обозлённые на крестителей и священников язычники, обиженные прошлогодним разорением плесковичи. А во главе отрядов стояли Всеславли вои, загодя полочанином разосланные – немало потрудился за прошедшую зиму Всеслав.

Или про то, как ринул Мстислав с дружиной и городовой ратью впереймы полоцкому князю к Плескову, а поход Всеслава оказался обманкой – совсем не собирался полоцкий оборотень повторять позапрошлогоднюю ошибку и ломать зубы о стены Плескова? Зачем? Можно взять чуть к восходу и перехватить новогородскую рать на пути.

Или про битву на Черёхе, где к Всеславу переметнулась новогородская городовая рать, а плесковичи, дождав, когда наместник уйдёт на помощь к князю Мстиславу, подняли в городе диковечье и стали на сторону Полоцка?

Или про то, как разбитый Мстислав не смог даже и к Новгороду пробиться – все дороги были перехвачены восставшими кривичами и Всеславлими конными дозорами, и пришлось бежать к Ладоге?

А уж про то, что Новгород спелым яблоком сам упал в руки Всеслава, про то, небось, великий князь и сам уже знает?