Земные наши заботы

ведет он в аудиториях, но и беседы с радиослушателями, телезрителями,

читателями газет и журналов. Высказывает Мальцев то, что думает, в чем

убедил его труд на земле. И, как с каждым интересным собеседником, с ним

можно соглашаться, можно спорить, но нельзя остаться безучастным в этом

серьезном разговоре, касается ли он проблем нравственного воспитания или

чисто агрономических проблем. Правда, и агрономические проблемы приобретают

в его суждениях окраску общечеловеческих, без решения которых голодно и

неуютно будет нам на земле.

Однако отвлекся я. Ученые, с интересом выслушав его, попросили

сформулировать закон возрастающего плодородия.

Терентий Семенович улыбнулся каким-то своим мыслям, сказал

— Нам известен принцип действия этого закона. В согласии с ним

разработана и система земледелия. Ну а как сформулировать этот закон?.. Вы

это сделаете лучше меня.

Смотрел я на Мальцева и вот о чем думал. Почему никто и никогда не

решился назвать его в своих очерках стариком? В разговорах называют, в

очерках — нет. Не могу и я приложить к нему это вовсе и не обидное слово. И

не потому не могу, что Терентий Семенович может обидеться. Нет, он сам себя

часто так именует. Однако же не могу, и все. Да и не подходит оно ему.

Написал, что «по двору сам управляется, как и все деревенские старики», что

в селе «не отличить его от односельчан, вышедших на пенсию колхозников». Но

все время чувствовал, не то написал, не те слова. Отличается он от них, и

отличается чем-то неуловимым.

Нет, не тем, что многие, и не сверстники даже, а кто на добрых два

десятка лет моложе его, давно вышли на пенсию и теперь посиживают на

скамеечках, дальше двора не отлучаясь. Не тем, что они сидят, а он и на

восемьдесят пятом году все еще работает и, уверен, будет работать, будет

думать и беспокоиться — иначе он не может. Не тем, что всюду успевает: в

Курган ли надо, в Москву или Ленинград — у него и разговоров нет, едет,

летит. Чаще летает. На поезде долго, а хочется скорее, времени-то не хватает

Скажете достаточно и этого, чтобы отличаться. И все же нет, не этим. Чем

же тогда?..

Однако беседа шла своим ходом. Ученые спросили: уверен ли он, что закон

возрастающего плодородия существует в природе, или это только предположение?

— Степень истинности наших знаний о том или ином законе природы, —

ответил Мальцев, — проверяется степенью успеха в хозяйственной практике.

Закон возрастающего плодородия выдержал такую проверку. А вы знаете, что

практическая деятельность людей увенчивается успехом лишь в той мере, в

какой она строится на познании законов природы. Будь идея ложной, неверной,

противоречащей объективной диалектике, потерпели бы неудачу и мы, и академик

Александр Иванович Бараев, разработавший на основе этого же закона

почвозащитную систему земледелия для районов Казахстана. Подсчитано, что

только в целинных районах Северного Казахстана и Западной Сибири

безотвальная обработка почвы обеспечивает ежегодный дополнительный сбор

пяти-шести миллионов тонн зерна. Выходит, выводы наши правильные, закон

возрастающего плодородия в природе существует. А Владимир Ильич, как вы

помните, утверждал: «...То, что подтверждает наша практика, есть

единственная последняя объективная истина»

— Почему, в таком случае, он не действует сам по себе, независимо от

действий человека?

— Закон может действовать лишь в определенных условиях. Он действует сам

по себе на целинных, не тронутых человеческой деятельностью землях.

Действует и на освоенных землях, где человек поступает в согласии с природой

и вверх ногами не переворачивает плодородный горизонт. А не действует в

пустыне, где нет никакой растительности, как и на строительных площадках, на

отвалах у шахт и заводов, да на перевернутой плугом пашне—тут нет у природы

под рукой ничего, ни лаборатории, ни материала, из которого она творит

перегной, мы переворачиваем все это и закапываем, да еще поглубже норовим

упрятать, тем самым прекращаем и действие закона. Прекращаем действие, но

закон мы не уничтожаем, так как закон не уничтожается, а лишь теряет силу.

Он может снова начать действовать, если восстановим условия, на базе которых

он действовал. Значит, мы должны научиться хозяйствовать на земле так, чтобы

не очень мешать природе. Если раньше крестьянин переводил старопахотные

земли в залежь, давая возможность природе «поработать» над восстановлением

плодородия, то теперь мы способны предложить ей ту же работу и на