Земные наши заботы

Проблема серьезнее, чем многие думают. Природа сурово мстит тем, кто

беспечен, кого интересует лишь сегодняшний день, кто не соизмеряет цели и

средства.

А решим мы все эти проблемы, так мне думается, когда на основе

диалектических законов сформулируем основные принципы и направления

сельскохозяйственной науки.

Не годится нам, материалистам, забывать, что без философии естественные

науки неизбежно теряются в бездне фактов. Только она способна снять логикой

субъективные взгляды на эти факты и вывести научную мысль на правильный

путь. Значит — и хозяйствовать будем без шараханий из одной крайности в

другую, не как привыкли, не как прикажут из района, а в согласии с законами

природы.

Вспомним, еще Владимир Ильич Ленин в своей глубочайшей по содержанию

книге «Материализм и эмпириокритицизм» писал, что «пока мы не знаем закона

природы, он, существуя и действуя помимо, вне нашего познания, делает нас

рабами «слепой необходимости». Раз мы узнали этот закон, действующий (как

тысячи раз повторял Маркс) независимо от нашей воли и от нашего сознания, —

мы господа природы».

Призывая своих слушателей вспомнить эту ленинскую мысль, Мальцев передал

ее, подумалось мне тогда, не дословно, а в вольном своем изложении. Нет,

кажется, так и сказал, слово в слово. Потом добавил:

— Не будем при этом забывать, что у «слепой необходимости» есть великие

силы, которые, если они не познаны или если мы не считаемся с ними, способны

действовать, и разрушительно.

И еще вот что я хочу сказать. Мы не можем управлять погодой, но

подладиться под нее можем, с некоторой степенью риска, конечно. Можем

подладиться к погодным условиям, составляющим климат местности, не только

сроками сева, но и структурой посевных площадей. Чем она рациональнее, тем

меньше мы будем зависимы от погоды...

Однако нам, гордым людям, не хочется подлаживаться. Нам управлять погодой

хочется. И когда-нибудь, познав законы природы, мы научимся этому, — такова

давняя мечта земледельца. Однажды я высказал ее Мальцеву.

— Может, и научимся. Только не знаю, сумеем ли управлять как следует, на

великую пользу себе и природе, — ответил Мальцев задумчиво, глядя на

сложенные на коленях руки. — Ведь сейчас, когда мы говорим про управление

погодой, то имеем в виду интересы одного сельского хозяйства. Но когда

научимся это делать, то неминуемы будут споры и согласования между самыми

разными ведомствами. Возьмем простейший пример: на время проведения тех же

летних Олимпийских игр и зрители, и спортсмены, и другие заинтересованные

стороны захотят иметь сухую безоблачную погоду, а в это время хлебная нива,

луга и пастбища нуждаются в хороших дождях. И я не уверен, что земледелец в

этом споре сторон одержит верх. Словом, все будет, как и сегодня: крестьянин

радуется летнему дождю — дождь урожай поит живительной влагой, а горожанин

клянет этот самый живительный для нивы дождь — он нарушает все его планы, с

берега реки прогнал или с лесной ягодной поляны. Сейчас мы миримся с этим,

вынуждены приспосабливаться к погоде, а когда управление окажется в наших

руках, каждый потребует учитывать и его интересы...

Потом я раскрыл «Письма из деревни» Энгельгардта и среди подчеркнутых

Мальцевым строк нашел такое: «Если бы хозяину дать власть над погодой, чтобы

по его мановению шел дождь или делалось вёдро, словом, чтобы в его руках

были все атмосферические изменения, то, я уверен, не найдется хозяина,

который, командуя погодой, сумел бы так все подладить, чтобы у него был

наивысший урожай, наибольший доход. Увлекся бы, например, уборкой сена,

напустил бы безмерно звонкую погоду и в то же время позабыл бы холодком

ударить на какую-нибудь бабочку или муху. Ан у него червяк либо лен, либо

хлеб пожрал бы или скот от язвы подох бы».

На встрече в Тимирязевке Мальцев не мечтал управлять погодой. Он говорил

о том, как лучше подладиться к ней.

Слушали его ученые с интересом. И мне показалось, они слушают человека,

впервые рассказывающего о новой теории земледелия.

Вот я и подумал: а осознали мы всю значимость того, что сделал Мальцев в

агрономической науке? Мы хорошо знаем и часто говорим лишь об одном: он

предложил «не пахать». Нет, он на практике отверг и разрушил теорию

убывающего плодородия, возведенную в закон природы. Говорите, разрушить еще

недостаточно? Он дорогу другим проложил — обосновал закон возрастающего

плодородия почвы и научился управлять им. Сам научился и нас этому учит. И

предупреждает: будущая жизнь на Земле, благополучие человечества во многом

зависят и от того, как нам удастся сохранить почву и умножить ее плодородие.