Зеркала

— У нее их и не будет, даже если она согласится принять наше родовое имя, — Парсиваль снова смотрел куда-то в меня. — Леди Лидделл, как один из Патриархов рода дель Эйве, я хочу предложить вам покровительство семьи, — он коротко и вежливо кивнул мне, но прежде, чем я успела открыть рот, добавил: — Чтобы вы не питали никаких иллюзий, Мари, я не сделал бы это для любой девчонки с улицы просто потому, что мне ее жалко. Принимая во внимание все особенности вашего положения в этом мире, я готов пойти на уступки в плане тех обязательств, которые обычно принимает на себя вассал… О, — кажется, он заметил, что я глупо хлопаю ресницами, потому что не понимаю ни черта, — вы уже запутались.

Я сглотнула накопившуюся во рту слюну и сиплым от волнения голосом спросила:

— Зачем это вам?

А ведь действительно: зачем ему предлагать мне покровительство?

— Мы уже говорили об этом, Мари, — ответил Кондор, получив слегка упрекающий взгляд от отца. — Ты — король на шахматной доске, потеря такой фигуры будет означать конец партии. Моей партии, — подчеркнул он. — Я осознавал, что рискую, всегда, но раньше, милая, в эти конкретные риски не входили проблемы с фэйри, Изнанкой и одаренным сверх меры неофитом, который в состоянии выморозить к Неблагому половину замка.

— Именно поэтому вы сейчас здесь, Мари, — продолжил за него Парсиваль. — И кроме помощи в поисках наставника и некоторых гарантий со стороны Академии Галендора, за которой вы будете числиться, я предлагаю вам стать вассалом рода дель Эйве. Не торопитесь, — он заметил, что я хочу что-то сказать, и сделал короткий жест рукой, призывая меня к молчанию. Я заметила, что на безымянном пальце у него кольцо с камнем, похожим на тот, который носил Кондор. — Принудить вас здесь никто не сможет, милая, такие вещи основаны на свободной воле… хотя вряд ли вы сейчас способны осознать такие точности, — он ухмыльнулся своим мыслям, немного грустно, словно бы с каким-то сочувствием — не знаю, к чему или к кому. — Я понимаю, что это для вас сейчас внезапно, поэтому даю вам время подумать. Юлиан расскажет вам все, что вам нужно знать, чтобы принять решение.

Я посмотрела в чай, который уже заметно остыл — настолько, что его можно было пить большими глотками. Стенки у чашки были тонкие, белые, с тонкой серебристой каймой, идущей по краю. Я думала о том, что, наверное, в этом мире это еще один из многочисленных крохотных, едва заметных признаков особого положения человека — возможность пить чай из таких вот чашек. Возможность сидеть в уютном кабинете за массивным столом, в окружении стеллажей с застекленными дверцами. Возможность учиться в Академии, особо отмеченной на карте страны, в которой находится. Возможность быть на "ты" с правителем соседней страны. Пожертвовать чужой девушке рубашку из очень тонкой, невероятно мягкой ткани — и даже не намекать, что вообще-то ее нужно уже вернуть. Мне предлагали стать частью семьи, положение которой не просто отличалось от того, к которому я привыкла, — оно было где-то за пределами моих самых смелых фантазий о социальной карьере. Предлагали, и я это понимала, не потому, что я заслужила это, а лишь потому, что моя беззащитность ставила под угрозу благополучие одного из них.

Где-то внутри я бунтовала, потому что пусть все действия Парсиваля по отношению ко мне были полны какой-то почти отеческой заботы, я видела за ними холодный расчет. Но мой отказ был бы непростительной глупостью, неуважением, неблагодарностью по отношению к Кондору, в конце концов, и я приняла решения. Хотя, конечно, от времени на "подумать" я не отказалась — мне нужно было осознать, что я делаю.

— Когда вы хотите услышать мой ответ? — спросила я, отпив глоток чая.

Парсиваль покосился на часы, стоящие на полке, и слегка помрачнел.

— Время, которое я хотел бы уделить вам, уже почти истекло, а нам бы нужно обсудить еще пару вопросов, — он задумался, постукивая пальцами по столешнице и словно бы что-то вычисляя в уме. — Ты говорил, что освободил весь день? — спросил он у Кондора. — Почему бы нам не пообедать вместе?

Кондора это предложение словно бы застало врасплох не меньше моего. Он удивленно наклонил голову и даже слегка нахмурился, как будто бы оценивал сейчас все варианты развития событий.

— Где? Я думал задержаться в Галендоре еще на некоторое время… Нужно же показать леди местные красоты, — с легкой и очень доброй иронией добавил Кондор.

— Дома, конечно, — ответил Парсиваль, переводя взгляд на меня и лукаво щурясь. — Пусть леди получше присмотрится к тому, что ее ожидает.

 Мое воображение моментально нарисовало мне стоящий в стороне от города мрачный викторианский особняк с привидениями служанок и скелетами проштрафившихся лакеев в шкафах, хотя, конечно, вряд ли это соответствовало действительности. Но так или иначе: это приглашение было настолько неофициальным, что я испугалась, а не кроется ли здесь какой-то подвох?

Не много ли чести для одной маленькой меня?