Зеркала

— М, хорошо, серебро, — Кондору явно было все равно. — Но это было просто серебро. Вещи с нужными чарами не теряются, их нельзя украсть и трудно сломать, можно только снять и отдать добровольно. Так что нет смысла переживать на этот счет.

Говорил он так, словно бы прописные истины надоедливому ребенку объяснял, хотя, наверное, так оно и было — а мне следовало бы догадаться обо всем самой.

— Хорошо, не буду, — пообещала я, решив про себя, что постараюсь выбрать что-то максимально скромное и неприметное.

— Еще одна вещь, Мари, — сказал Кондор прежде, чем я успела сформулировать новый вопрос. — Я на всякий случай напоминаю. Приглашение сделано не просто из вежливости или для того, чтобы подчеркнуть симпатию и заинтересованность. И даже не столько для того, чтобы ты посмотрела на то, что тебя ждет. Мой отец вправе самостоятельно принять решение, но он в любом случае должен представить тебя другим членам семьи, которые находятся под его ответственностью. Не пугайся, — Кондор ободряюще пожал мои пальцы. — Просто помни, что я все время буду рядом и не дам тебя в обиду. Если при этом не перепутаешь столовые приборы, будет просто замечательно.

Я не сомневаюсь, что Присцилла будет пытаться как-то тебя проверить или другим способом проявить свою власть, поэтому что бы она ни сказала, не бери это в голову. И готовься к тому, что ты будешь больше отвечать, чем спрашивать.

— Я поняла.

— Если вдруг поймешь, что не знаешь, как лучше ответить, я помогу, — он улыбнулся мне — вроде бы светло и уверенно, но мне показалось, что за этой маской было что-то тревожное.

Когда мы свернули с улицы и прошлись под какой-то аркой, старой, с торчащими из стен креплениями для фонарей, я вдруг поняла, что было не так, и чуть не споткнулась, попав носком в расщелину между камней. Пришлось сваливать все на врожденное отсутствие грации, прикусив язык, чтобы не задать вопрос, который я задавать не хотела — словно бы чувствовала, что нельзя, что это запретная для меня территория.

Потому что если бы Кондор хотел упомянуть мать, он бы ее точно упомянул.

* * *

Улица, спускающаяся вниз пологой лестницей, была настолько узкая, что, казалось, если двери стоящих друг напротив друга лавок откроются одновременно, протиснуться между ними сможет разве что ребенок или собака. Скаты крыш выдавались вперед, и от неба оставалась только узкая серая лента. Хлопья снега, пока еще редкие, лениво падали на каменные ступени и почти сразу таяли. Было чувство, что я вдруг оказалась в каменном мешке.

Чтобы не поскользнуться, я держалась за рукав Кондора — ни рукав, ни его владелец не протестовали. Это давало мне возможность глазеть по сторонам, не боясь свернуть куда-то не туда. Улица была торговой, и за темными стеклами витрин скрывались целые миры, иногда до обидного банальные — вроде магазинов готового платья или специй. Наверное, я ожидала, что в городе магов все лавки будут полны оккультных штук: хрустальных шаров, сушеных трав, склянок с пыльцой фей и дохлыми змеями и человеческих черепов в ассортименте. Но нет. Ни старцев с посохами и в мантиях, ни островерхих шляп на каждой встречной леди, ни даже тебе черных котов, нахально смотрящих на тебя со ступенек и из окон.

Людей было не слишком много и от жителей той же Йарны (с чем мне было еще сравнивать?) они отличались разве что фасонами одежды и чуть иной манерой держаться — немного отстраненной, словно бы им не было дела ни до чего, кроме некой цели, которая ждала их впереди. Я исподтишка разглядывала прохожих, пытаясь осмыслить свалившиеся на меня знания, прохожие иногда поглядывали на меня.

— Тебя выдает взгляд, — неожиданно сказал Кондор, молчавший ровно с того момента, как мы оказались здесь.

— Любопытный?

— Слишком, — он покосился на меня с тонкой полуулыбкой. — Ты не ищешь выгоды, не делаешь вид, словно тебя невозможно ничем удивить, не оцениваешь. Ты наблюдаешь, потому что тебе интересно, — это было сказано без оттенка иронии или осуждения, скорее — как констатация факта, не более. — Но тебе не помешало бы иногда смотреть не только вверх, но и под ноги, — добавил Кондор и улыбнулся чуть ехиднее: — Вдруг рядом не будет никого, на чей локоть ты сможешь опереться?

Я не успела придумать достойный ответ, так и не поняв: обвинили меня в рассеянности или просто предупредили, что наивно распахнутые глазки могут однажды не заметить чего-то важного. Мимо пролетела стайка галдящих мальчишек лет так десяти, обогнула нас, чуть не задев, словно бы мы были не более значимы, чем бочки или ящики, стоящие у стен и порожков. Мы затормозили, и Кондор, до сих пор не слишком интересовавшийся вывесками и витринами, вдруг с заинтересованным прищуром задрал голову.