Зеркала

— Не думаю, что скоро, — Сильвия подошла ближе к портьерам и задернула их, отделяя комнату от тьмы, заглядывающей в нее. — Но как только они вернутся, я сообщу вам. Приятного отдыха.

— Спасибо, — сказала я, и она улыбнулась, обернувшись в дверях.

Снова повернулся ключ и щелкнул замок.

Я на миг почувствовала себя пойманной в клетку — одна, в замке, затерянном где-то в горах, к которому не пробраться, если не знать тропы и не иметь разрешения, под охраной фэйри с острыми зубами и рожками, спрятанными в волосах. Не то принцесса, спрятанная в замке, не то сокровище, которое охраняют чудовища, не то пленница коварного чародея, одна из тех, о которых так любит шутить Кондор.

Я вздохнула и вернулась на свое место рядом с камином. Плед лежал рядом, разделяя меня и полутемную комнату за моей спиной.

С легким трепетом я открыла книгу сказок, первую, большую, потому что вторая была куда интереснее и мне хотелось поскорее отделаться от первой. Просто убедиться, что в ней нет ничего интересного. Я была почти не права.

Немного завороженная, я переворачивала страницы, украшенные вдоль полей узорами из дубовых листьев, если сказка принадлежала Иберии, или роз, если это была ангрийская история, или шиповника, или чертополоха, или чего-то еще вроде ракушек или переплетающихся веточек, и узнавала эти истории и сюжеты. Там было и про мальчика, знающего язык птиц, и про сестер, которые нашли в лесу принца, превращенного злой ведьмой в медведя. И про колючий шиповник, прячущий башню с уснувшей на много лет дочерью древнего короля. И про рыбака, укравшего тюленью шкуру у дочери моря, чтобы его возлюбленная не уходила от него. Про очень правдивое зеркало и отравленное красное яблоко. Про открытые холмы, в которых люди танцевали всю ночь на волшебных пирах, а на утро выходили в свой мир и его не узнавали, потому что в этом мире прошло сто двадцать лет. Про белую лань, заманившую юного принца в чащу, потому что лесная госпожа влюбилась в него и хотела его увидеть. Про девочку, которая ушла искать свою сестру на Ту сторону, про пряничные домики и хищных птиц. Про пустые колыбели и детей, которые возвращались с мешками, полными золота и драгоценностей, и глазами зелеными, как молодая листва или трава на холмах.

Мне все время казалось, что я это читала — такое же, но чуть другое, с немного иными именами, с другой моралью, где-то добрее, где-то — смешнее, где-то — гораздо проще, чем здесь. Что-то было лишь смутно знакомым, но все равно напоминало разом те сказки, которые я читала в детстве. Местные фэйри тоже боялись железа и огня, местные леса были глубокими и дремучими, поцелуи разрушали злые чары, и если герои оставались верными себе до конца, их ждало счастье и пир в королевском дворце.

И это было куда интереснее злоключений леди Франчески, истории мира в изложении для девиц или рассуждений автора Арс Магики о приворотных зельях.

Меня это так увлекло, что я забыла про время и собственные тревоги, а когда вынырнула из книги — сразу после истории о чародее, прослужившем Королеве Фей семь лет и ставшем самым великим магом в мире, в котором уже не смог оставаться, — часы, стоящие на каминной полке показывали почти десять вечера. Ночи, потому что здесь ночь начиналась около девяти.

Я почувствовала, как мне становится холодно где-то внутри, там, где заканчиваются ребра, и вдоль позвоночника ползет холодная змея тревоги.

Это уже не было похоже на “ближе к вечеру”. Это было похоже на то, что их что-то задержало. И, может быть, случилось что-то не очень хорошее.

Я дотронулась до кристалла хрусталя, висевшего под футболкой, словно бы он мог подсказать мне, что случилось, или просто успокоить. Но я не успокоилась. Я не успокоилась даже после того, как заставила себя умыться и снова вернуться к сказкам: строки, еще недавно обладающие собственной магией, начали расплываться перед глазами, истории уже не затягивали меня, мои мысли блуждали где-то вдалеке, ближе к Йарне и тому, что могло в ней произойти.

От стука в дверь я натурально подпрыгнула и вылетела из спальни в гостиную, ожидая, что сейчас снова щелкнет замок и войдет Сильвия, чтобы что-то сказать мне. Но вместо этого стук повторился.

Я замерла, едва не уткнувшись носом в дверь.

— Что? — спросила я как можно более уверенно.

— О, слава Милосердному, хоть ты жива, — голос Ренара я сначала не узнала, слишком глухо и устало он прозвучал. — Открой дверь, котеночек, у меня, в отличие от твоего рогатого сторожа нет волшебного ключа от всех дверей.

Моя рука потянулась к небольшой, едва заметной защелке, но остановилась буквально на волоске от нее.

Ледяной комок в животе стал еще холоднее.

Сильвия пришла бы с ним. Или до него. Или пришел бы Кондор… И что значит “хоть ты жива”?!

— Мари?

— Подожди, сейчас, я не помню, как это… — торопливо и сбивчиво ответила я, получив на это неразборчивое угуканье, и, чувствуя себя до невозможности глупо, обернулась в сторону наиболее темного угла и шепотом позвала: — Сильвия…

Как ни странно, ничего не произошло. Опять. Как утром.