Зеркала

Потому что с той стороны редко отпускают просто так, если сами не хотят отпустить.

Дурочка.

Хотя кто из них сейчас больший дурак — это ещё подумать надо.

Пришлось стянуть с неё мокрую тряпку, в которую превратилась одежда, впитавшая в себя грязную воду. Мелкий мусор вроде каких-то веточек и мёртвых листьев обнаружился в волосах Мари, когда маг провёл рукой над её головой, чтобы высушить волосы. Иначе совсем замёрзнет. Тяжело вздохнув, Кондор подхватил девушку на руки. Инка дышала редко, кожа её была пугающе ледяной, безвольно повисшие руки и открытая шея выглядели как-то слишком беззащитно. Пока он нес её в сторону ванной, в голове мелькнула мысль о злой иронии момента: данное самому себе обещание не таскать работу в постель сегодня придётся нарушить, правда, совсем не в том смысле, который в это обещание закладывался.

А вот другое нарушенное обещание — не скрывать по возможности от подопечной ничего важного, особенно такого важного, что касалось её напрямую, — грозило обернуться бурей, когда Мари очнётся.

"Если" вместо "когда" кольнуло приступом ужаса.

Тёплая вода наполняла ванну, постепенно погружая в себя замёрзшую девушку. Идиотский способ согреть, конечно, но ничего лучше просто в голову не пришло. Осталось только следить, чтобы она не сползла вниз и не захлебнулась.

Спать придётся в гостиной или в кабинете, а то первая мысль у Мари точно будет не в ту сторону.

Фэйри вывалился из воздуха слева, почти над плечом Кондора, сделав это настолько неуклюже, что едва успел раскрыть прозрачные крылья, чтобы не брякнуться о пол. Маг усмехнулся и протянул ладонь в сторону — прозрачный кристалл лёг в его руку, чуть холодя кожу.

— Где нашёл?

— Висел на раме зеркала, — ответил пикси, нахально косясь в сторону ванны. Впрочем, одного нахмуренного взгляда со стороны мага хватило, чтобы фэйри сосредоточился на важном, а не на голых женских коленях и…всем остальном. — Ваша страшная женщина в панике, милорд. Просто в бешенстве. Я боюсь попадаться ей на глаза…

— Не удивительно, — мельком глянув на амулет и удостоверившись, что с кристаллом и заложенными в него заклятиями все в порядке, Кондор убрал его в карман. — Она не должна была впускать… Но не могла не выпустить. Что с той стороны, Ахо?

— Изнанка молчит, — стрекот крыльев фэйри раздался над правым ухом — Ахо, как любой другой пикси, долго на одном месте находиться не мог. — Молчит так, словно по ней прошёлся кто-то очень сильный… Перед кем все твари замерли в страхе и трепете. Кажется, ваша злая женщина тоже боится этого, милорд. И оттого ещё сильнее злится.

Маг промолчал в ответ, стараясь сохранить на лице непроницаемость: показывать фэйри свой страх, пусть и мимолётный, было нельзя. Этим тварям только дай почуять слабину — вмиг окрутят и заморочат голову, пользуясь моментом. Ахо, конечно, был теперь связан клятвой по рукам, ногам и крыльям, но кто его знает, не найдёт ли пикси лазейку?

— Передай Сильвии, что всё… хорошо, — сказал Кондор, едва удержавшись, чтобы не добавить "насколько вообще уместно говорить про хорошо в этой ситуации".

— Она меня точно не сожрёт? — на крошечном лице фэйри отразился скепсис, это выглядело бы крайне забавно, если бы не гротескные черты, похожие на злую насмешку над человеческим обликом.

— Меня же не сожрала, — фыркнул маг. — До сих пор.

Пикси, проворчав что-то насчет того, что маг посильнее его будет, исчез в пространстве, явно наслаждаясь вновь обретённой возможностью перемещаться с помощью магических потоков, ныряя в пустоту и моментально оказываясь совсем в другом месте — был бы маяк. Кондор проследил взглядом за лёгким колебанием воздуха, отметившим разрыв, и сел на пол, привычно скрестив ноги.

Вода — отличный проводник для магии.

Нужно было только дотронуться пальцами до поверхности, позволив Силе спокойно стекать, и видеть, как мертвенно-бледная кожа Мари чуть заметно розовеет.

* * *

Я была одна в темноте.

Что закрывай глаза, что не закрывай — ничего не менялось. Сплошная густая тьма. Беспросветная. Пустая. Я шла по чему-то гладкому, ровному, вытянув руки вперед, в надежде и ужасе ожидая, что рано или поздно столкнусь с чем-то в этой тьме, но пустота длилась и длилась. Длилась и длилась.

Длилась и длилась.

А потом я проснулась.

Из кошмара куда более страшного, чем ледяные омуты и острые зубы неизвестных потусторонних тварей, меня выдернул острый запах дыма, поднимающегося призрачной ниточкой от погасшего фитиля свечи — одной из трех в подсвечнике, стоящем на комоде у кровати, в которой я обнаружила себя. В первые секунды после пробуждения я могла только тяжело дышать, чувствуя себя вдавленной в простыню прошедшим кошмаром, но вместе с возможностью думать пришло осознание того, где именно я нахожусь.

Я покраснела, натягивая одеяло едва ли не на нос, а потом покраснела еще больше, потому что на мне оказалась надета чужая рубашка — шире, чем нужно, в плечах, рукава слишком длинные. Я нервно засмеялась, подтянув колени к груди и обхватив их руками, и попыталась вспомнить хоть что-то из подробностей.

Память предательски молчала, как и в прошлый раз.