Зеркальный человек

Деннис уже объяснил Памеле, что такое электросудорожная терапия. С помощью электрического тока у человека, чтобы восстановить баланс медиаторов головного мозга, вызывают контролируемый судорожный припадок.

Мартин вернулся в клинику всего через несколько дней, и теперь его психиатр видел в ЭСТ единственный шанс помочь ему.

— Примус сказал, что… что меня посадят… в тюрьму…

— Не посадят. Тот полицейский, Арон, обманом заставил тебя признаться в том, чего ты не совершал, — объяснила Памела.

— Верно, — прошептал Мартин.

Памела погладила мужа по руке, и он открыл глаза.

— Просто имей в виду: тебе больше не нужно разговаривать с полицейскими.

— Все нормально.

— После того, через что они заставили тебя пройти, у тебя есть полное право отказаться разговаривать с ними.

— Я сам хочу, — прошептал Мартин.

— Я знаю, что ты хочешь помочь, но, по-моему…

Памела замолчала: в приемную вошли двое санитаров. Мартину пора на процедуру. Памела пошла рядом с каталкой.

Из пожелтевшего пластмассового гнезда свисали провода, тянувшиеся к кронштейнам с мониторами.

Анестезиолог с седоватыми бровями сел на табурет и стал поправлять экраны.

Мартина вкатили в процедурную, и сестра-анестезистка стала подключать его к разным приборам.

Заметив, что муж нервничает, Памела взяла его за руку.

— Процедура займет около десяти минут, — сказала вторая сестра и дала Мартину наркоз через катетер.

Глаза у Мартина закрылись, рука обмякла. Подождав несколько секунд, сестра ввела миорелаксант.

Мартин погрузился в глубокий сон, рот слегка запал. Памела выпустила его руку и отодвинулась.

Анестезистка приложила к носу и рту Мартина маску с мешком Амбу и дала ему кислород.

Прозвучало «здравствуйте»; в процедурную вошел психиатр с глубоко посаженными глазами и резко очерченными скулами. Шея у него покраснела после бритья, из кармашка халата торчали пять прозрачных пластмассовых ручек.

— Если хотите, можете остаться, — сказал психиатр. — Родственникам некоторых пациентов мышечная реакция на ток кажется кошмарной. Я совершенно точно могу сказать, что это не больно, но все-таки хочу, чтобы вы были готовы.

— Я готова. — Памела взглянула врачу в глаза.

— Хорошо.

Медсестра проследила, чтобы Мартин дышал глубоко и мозгу хватало кислорода. Она убрала маску и сунула Мартину в рот прикусный валик.

Психиатр включил аппарат ЭСТ, выставил силу тока, ширину импульса и частоту, после чего подвел оба электрода к голове Мартина.

Лампа на потолке мигнула. У Мартина дернулись прижатые к телу руки.

Запястья неестественно подергивались, спина согнулась. Зубы стиснуты, подбородок прижат к груди, углы рта опущены, жилы на шее напряглись.

— Боже мой, — прошептала Памела. Ей казалось, что муж надел какую-то уродливую маску. На лице с крепко зажмуренными глазами проступили незнакомые морщины.

Пульс участился.

Мартину дали еще кислорода.

Ноги конвульсивно бились, руки дрожали.

Каталка скрипела, чехол сбился, обнажив потрескавшуюся в нескольких местах клеенку матраса.

Вдруг судороги прекратились, словно кто-то задул стеариновую свечу, и струйка дыма, извиваясь, медленно поплыла к потолку.

38

Мартин повернул голову, и окно с лампой — он видел их краем глаза — утекли в сторону, как вода.

Когда он очнулся после наркоза, ему принесли бутерброд с сыром и клубничный сок, и с тех пор он еще ничего не ел.

Памела посидела с ним, а потом заторопилась на работу.

Встав с кровати, Мартин направился прямиком в психотерапевтический кабинет, рисовать. Он знал, что художник из него никакой, но рисование стало для него важным ежедневным делом.

Мартин положил палитру, кисть и муштабель, отступил на шаг назад и посмотрел на свою работу. На небольшом листе он изобразил красный домик, но уже сам не помнил почему. В окошке угадывалось за занавеской чье-то лицо.

Мартин вытер испачканные акриловой краской руки и вышел из кабинета.

Строго говоря, перекусывать в отделении не полагалось, но Мартин иногда наведывался в столовую, к холодильнику.

Он зашагал по пустому коридору.

В кабинете групповой терапии было тихо. Проходя мимо, Мартин заглянул в открытую дверь. Стулья составлены так, словно на них сидели и слушали оратора какие-то невидимки.

С тех пор как Мартина доставили в клинику, мальчики где-то прятались. Он не слышал их даже по ночам. Может, они радовались, что Мартин снова угодил в отделение.

Мартин остановился и через окошко в двери заглянул в кабинет психиатра. Доктор Миллер стоял посреди кабинета, уставив светлые глаза в никуда.

Мартину захотелось постучать, сказать, что он хочет вернуться домой, но он вдруг забыл собственное имя.

Врача зовут Майк, это он помнил. В отделении его прозвали «Эм энд Эм». Что же это происходит? Мартин помнил, что он пациент Четвертого отделения, что его жену зовут Памела, а живет он на Карлавеген.

— Мартин. Меня зовут Мартин, — проговорил он и зашагал дальше.

Снова накатило головокружение. Жестяные шкафы поплыли вбок и куда-то пропали.

Навстречу Мартину попалась новая санитарка — невысокая женщина с белыми руками, у которой вокруг рта залегли странные морщины, но она Мартина даже не заметила.