Зеркало для героев

Джон звал ее «Кошка», никакого имени придумывать не хотелось. Она мало ела, хотя любила пить молоко. Спала рядом с ним на кровати, прижимаясь теплым телом. Он разговаривал с Кошкой, читал ей книги и газеты, рассказывал о войне, о своих проектах. Кошка жмурилась, слушала невнимательно, как будто всё могла понять, но понимание требовало от нее большого усилия, которое ей почти всегда было лень прилагать. Джон смеялся, гладил ее, она подавалась в его ладонь всем телом, счастливо рокотала. Впервые за много лет Джон Вард любил живое существо. Когда он выезжал на проекты — Джон был инженером-консультантом при строительстве мостов — Кошка убегала, ее неделями никто не видел. Но стоило ему вернуться, тем же вечером она вспрыгивала на подоконник его спальни.

Он вернулся из Лондона за несколько дней до Рождества. Вдова приготовила ему пирог и печеного гуся. Он поблагодарил ее, расплатился, пожелал хорошего Рождества. Вдова кивнула неодобрительно — Джон не ходил в церковь, даже по большим праздникам. Он поднялся наверх, переоделся в домашнее, умылся, сел в кресло с газетой, посматривая на окно. Было холодно, но он не закрывал — ждал свою Кошку. Газета напоминала читателям, что сегодняшняя ночь будет самой длинной в году — зимнее солнцестояние.

Уставший с дороги и разочарованный — Кошка не пришла — Джон лег в кровать и тут же уснул. Проснулся он от прикосновения легких губ к лицу и волн жара, проходящих по его телу — забытое за много лет ощущение, и как же он без этого жил. Черные длинные волосы падали на его голую грудь — женщина расстегнула его рубашку.

— Кто ты? — спросил Джон, переводя дыхание между поцелуями.

— Анона, — ответила она. — Шшш. Муццито. Эт нон хабен темпус.

Ее зеленые глаза мерцали в свете полнолуния из окна, она была дикая, гибкая, такая прекрасная, что словами не описать. Как ночь, как луна, как огонь.

Джон проснулся один, среди разбросанных простыней и одежды. Окно было открыто, на полу у кровати спала Кошка. Проснулась, посмотрела на него долгим взглядом. Прыгнула в кровать, потерлась о его плечо знакомым движением. Сердце Джона замерло.

Кошка спрыгнула с кровати и отправилась на кухню. Джон шел за ней, недоуменно качая головой и застегивая рубашку. Открыл холодную кладовку, достал бутылку молока, блюдце. Кошка пила жадно, Джон тоже захотел пить, приложился к холодному горлышку, выпил половину большими глотками.

— Лиона, — сказал он тихо. Кошка подняла голову, посмотрела ему в глаза и пронзительно мяукнула. Колени у Джона ослабели, он осел на стул, бутылка упала на пол, белая лужа расползлась по кухне. Кошка смотрела на него с явным неодобрением за перевод продукта.

Дни шли, все было, как раньше. Странный сон не отпускал Джона, но больше не снился. Кошка с удовольствием откликалась на Анону, слушала его рассказы, вечерами сворачивалась на столе у радиоприемника.

Второй раз она пришла летом, в июне, в конце самого длинного в году дня. За окном шел обложной дождь, пахло розами. Она стояла в дверях, голая и молодая, черные волосы стекали по плечам.

— Анона, — сказал Джон.

— Си, — сказала Анона. Она бросилась к нему, поцеловала жадно, он сразу загорелся, но отодвинулся от нее с мучительным усилием.

— Но, — сказал он, показал ей на стул рядом. — Дик! Эдаре тотум.

Она посмотрела на свои руки, несколько раз сжала и разжала пальцы, как будто заново к ним привыкая. Потом села и заговорила.

история рабыни

Анона упала на колени, в пыльный гравий, едва взглянув в лицо богини.

Лицо было темное, широкое, почти человеческое в своей красоте, совершенно запредельное в своей ужасности. Глаза блестели множеством мелких серебряных граней, зрачков не было, было не понять, на что смотрит богиня — на закат, на море или на маленькую фигурку у ее ног.

— Знаешь ли ты, кто я? — голос ее был удивительно нестрашным для грозного высшего существа, глубоким, мелодичным, смутно знакомым.

Анона закивала, глотая слезы. Она так устала! Две недели она пробиралась к морю, стараясь держаться вблизи дорог, но не попадаться никому на глаза. Ела коренья, листья, била птиц пращой. Мариус описал бухту, где будет ждать ее с лодкой. Он сказал — они поплывут вокруг острова, к северу, где климат суровее, деревья выше, растить еду труднее, но охота богаче. Он сказал — они будут свободны и будут любить друг друга.

— Моя госпожа Минерва, — пробормотала девушка. — Я знаю, что сильно провинилась…

— Минерва… Да, теперь я и Минерва, ведь так Рим простирает себя в мир, добавляя личины своих богов к тем, кому молятся покоренные народы. Но много веков я принимала молитвы и жертвы как Сулис. Ты знаешь меня, ты жила в моем городе и пила воду из моих источников. Кто я?

— Возмездие, — прошептала Анона, поднимая глаза.

— Знаешь ли ты, как любила тебя Юлия Домна, рабыня?

Анона кивнула — она знала в точности, как именно любила ее стареющая хозяйка, и как часто и в каких позициях ей следовало проявлять ответную любовь. И как все изменилось и стало невыносимым, когда Мариус…

— Я полюбила, богиня, — сказала она. — Я не могла объяснить госпоже, она бы не стала слушать.